— Закрой, закрой окно!.. Как ты можешь переносить этот свет?
Марчелло опустил жалюзи, затем приблизился к матери, взял ее за руку, усадил рядом с собой на край кровати и ласково спросил:
— А как тебе, мама, удается переносить этот беспорядок?
Она неуверенно и смущенно взглянула на него:
Не знаю, как это получается… мне надо бы всякий раз, как я беру какую-нибудь вещь, класть ее на место… но я как- то все позабываю…
Мама, — вдруг сказал Марчелло, — у каждого возраста — свои приличия… Почему ты позволила себе так распуститься?
Он сжимал ей руку, в другой руке она держала вешалку, с которой свисало платье. На какое-то мгновение ему показалось, что он разглядел в этих огромных, по-детски печальных глазах осознанную боль: действительно, губы матери слегка дрогнули. Вдруг внезапное раздражение стерло с ее лица следы всякого волнения. Она воскликнула:
Все, что я есть, все, что я делаю, — тебе не нравится, я знаю… ты терпеть не можешь моих собак, мои платья, мои привычки… Но я еще молода, дорогой мой, и хочу наслаждаться жизнью на свой лад… А теперь оставь меня, — заключила она, резко отдернув руку, — не то я никогда не оденусь.
Марчелло ничего не сказал. Мать прошла в угол комнаты, сбросила халат, упавший на пол, затем открыла шкаф и надела платье, смотрясь в зеркало на дверце. Теперь, когда она была одета, еще заметнее стала крайняя худоба острых бедер, сутулых плеч и ввалившейся груди. Мать посмотрелась в зеркало, поправила волосы рукой, затем, подпрыгивая, среди множества туфель, разбросанных по полу, выбрала одну пару и надела ее.
— Можем ехать, — сказала она, взяв из комода сумочку и направляясь к двери.
— Ты не наденешь шляпу?
— Зачем? Это совсем не нужно.
Они стали спускаться по лестнице. Мать проговорила:
— Ты мне ничего не сказал о своей свадьбе.
— Я женюсь послезавтра.
— А куда ты едешь в свадебное путешествие?
— В Париж.
Традиционный маршрут, — заметила мать. Оказавшись в вестибюле, она подошла к кухонной двери и предупредила кухарку: — Матильда, умоляю… до наступления темноты загоните собак в дом.
Они вышли в сад. Черная, тускло поблескивавшая машина поджидала их за деревьями, на въездной аллее. Мать сказала:
— Значит, ты хочешь поселиться здесь, со мной?.. Хотя твоя жена мне не симпатична, я бы пошла на эту жертву… и потом, здесь столько места.
— Нет, мама, — ответил Марчелло.
Предпочитаешь жить с тещей, — легко сказала она, — в этой ужасной квартире — четыре комнаты и кухня.
