— Какой же ты дурачок… Почему ты не хотел прийти?
Голос его звучал теперь не шутливо, а хрипло, надтреснуто, хотя по инерции нежно. Удивленный Марчелло поднял глаза, чтобы взглянуть Лино в лицо, но ощутил сильный толчок. Лино втолкнул его в комнату подобно тому, как, схватив за загривок, отшвыривают прочь кошку или собаку. Марчелло увидел, как Лино закрыл дверь на ключ, спрятал его в карман и повернулся к нему с выражением радости и яростного торжества. Лино крикнул:
Ну, а теперь довольно… Ты будешь делать то, что я хочу… хватит, Марчелло, тиран, маленькая дрянь, хватит… марш, слушаться и больше ни слова.
Он проговорил эту тираду с презрением и превосходством, с грубой радостью, почти со сладострастием. И Марчелло, хотя и находился в полном замешательстве, все же заметил, что речь Лино бессмысленна, что она скорее звучит как торжествующая песнь, нежели выражает какие-то мысли и распоряжения. Испуганный, пораженный, Марчелло смотрел, как Лино большими шагами ходит по комнате взад и вперед, как он снял фуражку и бросил ее на подоконник, скомкал висевшую на стуле рубашку и запер ее в ящик, разгладил смятое покрывало, но в этих обыденных жестах таилась ярость, полная неясного смысла. Продолжая выкрикивать бессвязные фразы повелительным властным тоном, Лино сорвал висящее в изголовье кровати распятие и с демонстративной резкостью швырнул его на дно ящика комода. Марчелло понял, что этим жестом Лино хотел дать понять, что отбросил прочь последние угрызения совести. Словно в подтверждение его страхов Лино вытащил из ящика ночного столика столь желанный пистолет и, показывая его, прокричал:
— Видишь?.. Но ты его никогда не получишь… ты должен делать то, что я велю, без всяких подарков, без пистолетов… хочешь не хочешь!
Так оно и есть, подумал Марчелло, как он и опасался, Лино решил обмануть его. Марчелло почувствовал, что побелел от гнева, и сказал:
— Дай мне пистолет, и я уйду.
Ничего не получишь, ничего… хочешь не хочешь. — Лино, потрясая пистолетом, другой рукой схватил Марчелло и швырнул его на кровать.
Марчелло упал на спину, но толчок был такой сильный, что он ударился головой об стену. Тотчас же Лино, внезапно перейдя от жестокости к кротости и от приказов к мольбам, опустился перед ним на колени. Он стонал и называл Марчелло по имени, затем обнял обеими руками его колени. Пистолет лежал на кровати, чернея на белом покрывале. Марчелло посмотрел на стоящего на коленях Лино, который то поднимал к нему умоляющее лицо, залитое слезами и горящее желанием, то опускал его, чтобы потереться о ноги мальчика, как это делают преданные псы. Марчелло схватил пистолет и с усилием вскочил на ноги. Лино, вероятно, подумав, что Марчелло хочет броситься ему в объятия, разжал руки и позволил ему встать. Марчелло сделал шаг на середину комнаты и обернулся.
