Рассказывая мне впоследствии об этой сценке, отец смеялся: «Ну, думаю, дело плохо: будет мой сын рубакой и пьяницей!» Сбылось частично: сын стал начитанным известным генералом, но напился единственный раз в жизни — в день своего производства в офицеры.
Радостный папа (по возрасту дедушка) сажал мальца на колени, щекотал бородой и заливисто вещал о боях и походах, размахивая рукой с воображаемой шашкой. Интересно, что большую часть в этих рассказах занимали именно польские события, а не Венгерский поход и Крымская катастрофа. Видимо, эти впечатления были самыми яркими в судьбе офицера из крепостных.
Однако долго баловать долгожданного сына и сидеть без дела экс-майор не мог. Как только началась очередная русско-турецкая война 1977-78 годов служивый явно загрустил, поник, скис, начал прятать глаза и чесать бороду. Его деятельная душа жаждала подвигов ратных. Втайне от семьи Иван подал прошение о вступлении на военную службу. Чем там думало начальство, оскудела ли людьми Россия, либо приглянулся ему энтузиазм 70-летнего белобородого старца, однако в один прекрасный день 1878 года начальник гарнизона Влоцлавска прислал распоряжение взятому на службу Ивану Деникину отправляться в Новогеоргиевскую крепость взять под команду батальон резервистов.
Пани Айжбета тут же кинулась в слезы: «Как ты мог, Ефимыч, не сказав ни слова… Боже мой, ну, куда тебе, старику…» Сын-малец притих, забился в угол и тихо плакал, хотя потом признавался в мемуарах: «Плакал и я. Однако в глубине душонки гордился тем, что папа мой идет на войну».
Однако папа не дошел до войны. Генерал Михаил Скобелев взял Адрианополь и уже грозил стенам древнего Константинополя. Еще бы батальон запасников майора Деникина, и русские наконец прибили бы щит на вожделенные врата Царьграда. Но, увы, видимо турки, узнав это, тут же запросили мира. Батальон расформировали, сконфуженный Ефимыч вернулся в семью, присыпал мундир табаком от моли и повесил его в платяной шкаф. На его век все войны закончились.
Поскольку Антону пора было идти в школу, семья перебралась вновь во Влоцлавск, сняли квартиру на Пекарской улице. Как писал потом сам Антон Деникин: «Помню нашу убогую квартирку во дворе на Пекарской улице: две комнаты, темный чуланчик и кухня. Одна комната считалась «парадной» — для приема гостей; она же — столовая, рабочая и проч.; в другой, темной комнате — спальня для нас троих; в чуланчике спал дед, а на кухне — нянька». В доме царил интернационал. Сын с отцом говорил по-русски, с матерью — по-польски, ни один, ни другая чужой язык до конца жизни так и не выучили. Это не помешало матери втайне от отца, чтобы сделать ему сюрприз, выучить сына русской грамоте в 4 года.
