- Я сначала приму миссис Камерон, - сказал он. - Это недолго.
Невидящими глазами я просматривала журналы и недоумевала, с чего бы мне было так скверно. Секретарша Финна всматривалась в меня с интересом.
Миссис Бэлнил выгладит как жертва несчастного случая, вероятно, думала она про себя.
Миссис Камерон вышла, рассыпаясь в благодарностях, и я вошла в кабинет.
Кабинет был просторный, все в беспорядке, но очень уютно. Финн закрыл дверь и прислонился к ней. Потом он подошел ко мне и поцеловал меня. Этот поцелуй был совсем не похож на вчерашний. В том чувствовалось опьянение и подавленная страсть. Этот был медленный, нежный, так что у меня колени подгибались от вожделения.
- Мы не нарушаем клятву Гиппократа? - спросила я, плюхаясь на стул.
- Наплевать. Ты еще пока не моя пациентка, хотя тебе бы следовало ею быть, у тебя ужасный вид!
- Благодарю за комплимент, - сказала я.
- И невероятно соблазнительный. Несколько недель вдали от Рори, и все пройдет.
- У меня была жуткая рвота утром. Нервы, наверно, и вчерашняя выпивка.
- Я сейчас только спроважу мисс Бэйгс и осмотрю тебя.
- Сначала сотри помаду с лица, - сказала я.
Финн засмеялся.
Полчаса спустя он уже не смеялся.
- Ты беременна, - сказал он.
Я была поражена.
- Не может быть. Рори давно уже пальцем ко мне не прикасался. - И тут я вспомнила. - О Боже!
- В чем дело?
- Когда вы с ним поругались под Рождество и ты сбил его с ног, он так взбесился, что изнасиловал меня со злости.
- Тогда, наверно, это и случилось.
В голове у меня шло кругом. У меня ребенок от Рори! Что может его ожидать, когда Рори меня не любит, а влечет меня к Финну?! Кошмарное видение мелькнуло у меня перед глазами: мы с Рори орем друг на друга над детской кроваткой, ребенок заходится в плаче. Рори бесится, что детский крик не дает ему работать.
- О Боже! - повторила я с дрожью в голосе.
Финн подошел к стоявшему в углу шкафчику, достал бутылку коньяку и две рюмки.
- Нам лучше выпить, - сказал он.
Наблюдая за тем, как он наполняет рюмки, я вдруг испытала слезливое сентиментальное чувство. Теперь мне так никогда и не изучить каждую веснушку на его лице, не увидеть, как седина постепенно погасит огонь его волос.
Он поставил рюмку и взял меня за застывшие руки. Его руки были сильные, теплые и нежные. Я ощутила неодолимое желание разрыдаться у него на груди.
- Да, хорошая каша заварилась, - сказал он. - Но ничего, мы как-нибудь разберемся.
- Разве это возможно? - спросила я обреченно.
