— Дайте нам хоть какое-нибудь оружие! — попросили машинисты. — Мы сами будем охранять от германцев паровоз.
Калганов отдал машинистам свой автомат и два запасных диска, показал, как обращаться с оружием.
Дружески провожаемые машинистами разведчики вернулись на полуглиссер.
— Возвращайтесь скорее! Мы вас ждем! — крикнул с берега один из машинистов.
Крохотное суденышко легко развернулось в узком канале и, подгоняемое быстрым течением, легло на обратный курс.
— Жми на полный газ! — приказал Калганов Монайкину. — Скорость — наша броня.
С каждой секундой тревожнее бились сердца: еще немного, и полуглиссер выйдет в открытую вражеским наблюдателям часть канала, где на пути сюда разведчиков обстреляли.
Так и есть!
С щемящим душу воем пронеслась, круто падая, первая мина. Вода, вздыбленная разрывом, зло вскинулась спереди, охлестнув форштевень.
Разведчики пригнули головы. Монайкин припал к штурвалу. Вперед! Как можно быстрее вперед!
Вторая мина, третья, четвертая…
Противник на этот раз пристрелялся. Разрыв возле борта. Полуглиссер мотнуло взрывной волной, Монайкин, ожесточенно вертя штурвал, выправил курс.
Еще мина. Еще.
Прорвались!
Полуглиссер на полном ходу приближается к выходу из канала. Осторожнее, рулевой! Здесь течение резко бьет в борт. А много ли надо фанерной скорлупе?
Дрожь пробежала по корпусу. Калганов почувствовал под ногами воду. Она быстро прибывает. Разошлись швы? Вот она, течь, в нижней части правого борта: тонким фонтанчиком бьет вода внутрь утлого корпуса.
Уже по щиколотку воды.
Калганов и Глоба пытаются заделать разошедшийся шов. Но тщетно. Брешь все шире. Корпус уже почти наполовину валит водой. Монайкин, сжимающий штурвал, тревожно прислушивается: сейчас заглохнет мотор…
Жоржевич, сорвав с головы пилотку, яростно отчерпывает ею воду. То же делает своей мичманкой Щепкин.
Суденышко все больше приседает на корму. Смолк мотор. Внутри корпуса полно воды. Течение бешено швыряет его, кружит.
— Все за борт! — командует Калганов. Последним выбрасывается он сам.
Вынырнув, оглядывается. Полуглиссера уже не видно на поверхности. А где товарищи? Все ли целы? Ох как холодна вода. Не лето — октябрь. Скрутит судорогой…
Калганов усиленно работает руками и ногами, чтобы не дать судороге одолеть его. С тревогой смотрит по сторонам.
Один, два, три… четыре мокрые головы блестят неподалеку среди мутных серых волн. Целы все!
Течение выносит плывущих на простор реки.
Стужа все сильнее охватывает тело. Намокшая одежда сковывает, тянет вниз. Изловчившись, Калганов сбрасывает кожаное пальто, ботинки, брюки. Хватается за пуговицы кителя — и отдергивает руку: нет, кителя он не сбросит, на нем — ордена, в кармане партбилет.
