— Поезжай скорее в столицу, — велела она сыну. — Я и сама хоть сейчас пустилась бы в путь, но мне, слабой женщине, это не под силу. Тебе же нетрудно исполнить просьбу дядюшки. Проведай его и возвращайся назад.
Огорчился Сэйроку, что приходится расставаться с молодой женой, не хотелось ему ехать. А Миягино говорит:
— Если вы не отправитесь в столицу, матушка решит, что из-за любви ко мне вы пренебрегаете долгом перед дядюшкой. К тому же, Ослушавшись матушки, вы заслужите себе славу непочтительного сына. Собирайтесь же в путь не мешкая. Матушка ваша уже в преклонном возрасте и обременена недугами, кто знает, сколько еще ей суждено прожить. Древние говорили: «Служению другим отдаем мы время, заботе о родителях — час». Жизнь вашей матушки подобна луне, которая вот-вот скроется за западными горами. Отправляйтесь же в столицу и поскорее возвращайтесь домой.
Обменялись супруги прощальными чарками сакэ. Хоть разлука предстояла недолгая, для любящих сердец была она тяжела. Заливаясь слезами, Миягино сложила такое стихотворение:
Знаю я, что недолго
Быть мне с любимым в разлуке.
Скоро вернется он.
Но отчего же тогда
Такая печаль на сердце?
Едва сдерживая рыдания, Сэйроку вторил ей:
Отчего так печалишься ты,
Провожая меня в дорогу?
Гляжу на слезы твои,
И душу терзает тревога:
Неужто не свидимся вновь?
Глядя на эти печальные проводы, матушка побранила сына и невестку:
— Можно подумать, будто вы расстаетесь навек. Слыханное ли дело так горевать из-за короткой разлуки? Этак недолго настоящую беду накликать.
С тем Сэйроку и отправился в путь. Когда он добрался до Киото, дядюшка был уже при смерти. Едва взглянув на племянника, он испустил дух.
У покойного были дети, но они не успели еще войти в возраст, посему устройством дел семьи пришлось заняться Сэйроку. Передав все оставшееся после умершего имущество семье его жены и наказав ей беречь детей, Сэйроку собрался было в обратный путь, но тут, как на беду, вспыхнула смута, охватившая всю страну, на дорогах поставили заставы, и проезд был закрыт.
Что ни день, то тут, то там завязывались ожесточенные схватки. При всем желании не мог Сэйроку попасть домой, лишь кочевал от одного постоялого двора к другому. В скитаниях прошел год. А поскольку движения по дорогам по-прежнему не было, не мог он послать о себе даже весточку, и близкие его не знали, жив ли он или нет.
Видя, что сын все не возвращается, матушка Сэйроку не находила себе места от тревоги.
— Если бы я знала, что так случится, — горько сетовала она, — ни за что не пустила бы Сэйроку в столицу. О горе, ведь я даже не знаю, приведется ли увидеть его снова.
