Но искренне-скрупулезный Александр Сергеевич все-таки пишет «семь-восемь». Может быть, это для отвода глаз? Но если бы Пушкину хватило коварства, то он мог бы назвать любую далекую от действительности цифру и вообще не называть никакой.
Тем более что тут же поэт допускает оговорку, разоблачающую его маленькую хитрость:
«Большинство лиц, получивших письма, подозревая гнусность, их ко мне не переслали». Вот-те раз! Откуда же такая точность в определении количества экземпляров? Ведь трудно себе представить, что кто-то из адресатов, поставив Пушкина в известность о получении конверта с анонимкой, одновременно сообщил ему, что, «подозревая гнусность», он оставляет этот документ себе на память. Да, Пушкин, конечно, не профессиональный мистификатор. И слава Богу. Именно благодаря его постоянным проговоркам становится возможным распутать нить интриги, задуманной и реализуемой «невольником чести».
Итак, семь получателей анонимного диплома известны. Был ли восьмой и нужен ли был он Пушкину? Непременно нужен. И вот почему. Диплом представляет собой прозрачный намек по «царственной линии». Значит, его содержание должно дойти до царя. Его величество надо привести в бешенство от одной мысли, что весь столичный бомонд занимается обсуждением его интимных пристрастий, что император становится персонажем шутейных дипломов, распространяемых по почте. Единственный реальный способ достижения этой цели – передать один экземпляр диплома лицу, приближенному к императорской семье, лицу, доверенному государю. И Пушкин выбирает Нессельроде. Конечно, с точки зрения надежности доведения до сведения императора содержания диплома фигура Бенкендорфа идеальна. Но он далек от великосветских салонных интриг. Да к тому же должность его такова, что анонимный диплом, полученный главой жандармерии, объективно превращается из злого светского розыгрыша в донос со всеми вытекающими серьезными розыскными действиями, что, естественно, никак не входило в планы Пушкина. Нессельроде менее надежный информационный канал. Но более подходящий. Он и его супруга купаются в интригах, сплетнях, входят в узкий круг друзей императорской семьи. Оба знают, что Пушкин уже давно раздражает венценосную семью. Поэтому весьма вероятно, что через чету Нессельроде Николай Павлович узнает текст диплома. Тем более что может сработать психология чиновника, приближенного к начальнику: «Я лучший, я самый осведомленный, я око всевидящее» (тем более что информация к самодержцу может прийти и по другим каналам). Так что расчет Пушкина в принципе был верным. Но трусость министра иностранных дел и знание им византийских тонкостей российского двора Пушкин недооценил.
