Пункт первый. Власть обязана уважать своих подданных; а подданные должны поддерживать власть, сохраняя свое гражданское достоинство, не впадая в холопство. Наиболее емко эту позицию Пушкин, как известно, выразил в дневниковой записи от 10 мая 1834 г.: «…я могу быть подданным, даже рабом, – но холопом и шутом не буду и у Царя Небесного». А одна из последних преддуэльных записей поэта такова: «Истина сильнее царя, – говорит Священное Писание». Коль так, то властитель должен ценить подданных, говорящих ему правду (пусть не всегда лицеприятную), а подданные обладать мужеством эту правду не приукрашивать. По Пушкину, такая ситуация является богоугодной. Но в России этого нет и в помине. Еще при Екатерине II «не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве». Екатерина II практически не придумала ничего нового: таковыми были и остались традиции российской власти. Пушкин видел в этом трагедию России:
Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу.
Но, может быть, самое интересное для нас, живущих в XXI в., что Пушкин не сваливает эту «беду страны» целиком на плечи властвующих, а делит ответственность за уродство политических нравов российского общества между властью и подданными. В знаменитом (к сожалению, так и не отправленном) письме Чаадаеву Пушкин подчеркивает, что в стране «отсутствует общественное мнение и господствует равнодушие к долгу, справедливости, праву, истине, циническое презрение к мысли и достоинству человека». И дальше Пушкин саркастически отмечает, «что правительство есть единственный европеец в России, и сколь бы грубо и цинично оно ни было, – от него зависело бы стать стократ хуже. Никто не обратил бы на это ни малейшего внимания». Мог ли подумать Пушкин, что этот его элегантный шедевр, эта отточенная литературная фраза через 155 лет в кулуарах самого образованного (?!) российского правительства будет «переведена» на «новый русский» (новояз) как: пипл все схавает!
Глубокое презрение правительственных чиновников к народу органически сочетается с их поголовным холопством. Это две стороны медали под названием менталитет российской правящей верхушки. Александр Сергеевич не мыслит себя холопом даже и у Царя Небесного. Он согласен на служение, даже не рабский статус, но не на холопство, уничтожающее человеческое достоинство. Эзоп был рабом, но не был холопом. Мы же сплошь и рядом видим, как юридически свободные граждане, которым не угрожает ни потеря жизни, ни тюрьма, выбирают путь беспардонной лести и раболепства перед начальством. Менялись цари, приходили большевики, затем либералы и демократы, а ген холопства в российском вельможе, чиновнике, политике оказался неистребимым.
