Если даже лёгкое прикосновение порождало видения и предчувствия, вызывая в голове барабанную дробь и полностью вытесняя действительность, то что произойдёт, когда мужчина будет в ней? Если она соединиться с ним, видения и эмоции совсем её поглотят? В кошмарном сне боль была настолько пронзительной, что буквально ослепляла. То был не просто дискомфорт первого опыта девственницы, а сокрушительная мука, которая угрожала разорвать Жульетт на части. А вдруг эта боль не прекратиться никогда?
Айседора застонала и подняла голову.
— Свяжите её, — быстро велел Борс, кивнув ближайшим к Айседоре солдатам. Те в нерешительности замялись, но ненадолго. — Покрепче, — указал главарь.
Солдаты рывком поставили ведьму на ноги и быстро связали руки грубой длиной верёвкой. В белой ночной рубашке, босоногая, с заплетёнными в косу волосами она выглядела не слишком-то устрашающе. Но в светившихся яростью глазах притаились тьма и опасность. А ещё чистая, раскалённая ненависть.
Она собиралась драться, хотя понимала, что заплатит за это жизнью.
Жульетт встретилась с сестрой взглядом.
— Не надо, — прошептала она. — Время пришло.
Айседора никогда не умела смиряться с неизбежностью.
— Время для чего?
— Пора покинуть дом.
Старшей сестре Файн не слишком хорошо давались подобные истины. Так было всегда.
— Если ты будешь сопротивляться, мы умрём, — быстро добавила Жульетт. — А Софи всё ещё нужна наша помощь.
Упоминание имени младшей сестры заставило Айседору замереть.
Борс отвёл нож от горла Жульетт. Маленький порез саднил, и она заподозрила, что на шее осталось пятно крови.
— Ты, конечно, позволишь нам одеться и захватить в дорогу немного вещей, — она хотела взять кое-что с собой, поскольку почувствовала запах дыма, словно огонь, который вскоре всё здесь поглотит, уже пылал. Лучше пока не говорить Айседоре, что солдаты собираются сжечь дом.
— У тебя есть пять минут, — Борс слегка подтолкнул Жульетт к сестре. — В благодарность за усмирение сестрицы и избавление меня от необходимости оправдываться перед императором о том, как две женщины одолели отряд солдат, — он глянул на лежащего на полу мужчину. — Одного я сумею объяснить. Второй мог стоить мне головы.
— Развяжи ей руки, — попросила Жульетт, кивнув на сестру.
Борс прищурил один глаз.
— Вряд ли это мудро.
— Если её руки будут связаны за спиной, я не смогу одеть сестру и себя за пять минут, а если она поедет в ночной сорочке, то замёрзнет. Ты ведь говорил, что император хочет получить нас живыми?
