Фива, обычно не реагирующая на остроты Ксении Баклажкиной, не принимающая их близко к сердцу, на этот раз демонстративно повернулась к стене, неуклюже натянула на себя одеяло.
– Ты что, девонька, голая? Никак мастурбировала? Гу-гу-гу! Срочно бойфренда будем искать.
Вначале Фива съёжилась от грубости и глупости. А потом её стало колотить от внутреннего смеха. Она поняла, как рождаются Ксенины шутки. Первая фраза у неё – результат бестолкового мышления такой же, как она сама, провинциалки, начитавшейся глянцевых журналов. А вот вторым заходом, после некоторого осмысления ситуации, она уже шутит, так сказать, осознанно. Обещание искать бойфренда вписывалось во второй заход, потому, наверное, и рассмешило Фиву до коликов.
– С тобой всё в порядке? – поинтересовалась Ксения.
– Всё, даже больше, – кутаясь в одеяло, Фива продолжала заходиться в смехе.
– Нет, не всё, – возразила Ксения и, присев на кровать, резким рывком сдёрнула одеяло.
Нет, Фива не взвизгнула и не скукожилась в постели. Напротив, подняла руку навстречу Ксении и открылась упругой грудью, вынырнувшей из толщи текучих белокурых волос. Да ещё глаза её, потемнев, полыхнули синью и блеском голубых белков. Вскочившая Ксения охнула и выронила одеяло. Фива, слегка вытянувшись, запустила руку под кровать и, нащупав пеньюар, накрылась им – словно ушла под волну.
– Ничего себе! – простонала Ксения. – Да ты же свет-красавица, принцесса! А я и не знала, что такие… бывают!
Она бросилась в умывальную к зеркалу, но в дверях вдруг остановилась.
– Да я теперь боюсь на себя смотреть. Это Агриша у нас смельчак, в себя, Квазимоду, влюблена без памяти.
Теперь они вместе залились весёлым смехом. При этом Ксения не переставала сожалеть, что Фива не имеет парня.
Такое добро пропадает, и, что интересно, удивлялась она, ни Агришин дантист, ни её Кислородный Баллон ни разу не заинтересовались Фивой, не обратили на неё никакого внимания. Она сама как бы впервые увидела её – нет-нет, они с Агриппиной будут искать для неё бойфренда.
Ксения вдруг резко умолкла, словно налетела на невидимую стену, и, обнажив руку по локоть, поднесла её к Фивиным глазам.
– Смотри, девонька, на эти вздыбившиеся волосики, – переходя на шёпот, сказала Ксения. – Я вдруг подумала, что ты – колдунья. Умеешь глаза отводить – волосики-то от страха и встопорщились.
