— Вас ждут, господин Райхенштейн, — сказал полицейский, сидящий у двери дедушкиной палаты.
Ну, конечно! Доблестный капитан Шамир! Он с улыбкой посмотрел на меня:
— Вы сегодня рано встали, госпожа Амит. Как прошла ночь?
— Ночь была беспокойной.
Его взгляд выразил вопрос.
— Нет, нет, больше никаких взломщиков. В этом смысле всё было тихо, — сухо ответила я. Мне показалось, что он смутился.
— Господин Райхенштейн, — подчеркнуто учтиво сказал Шамир. — Вы позволите задать вам несколько вопросов?
Шамир протянул дедушке лист бумаги:
— Это вам знакомо?
Ни один мускул не дрогнул на лице дедушки:
— Найн, не знакомо.
Шамир передал листок мне:
— Может быть, вы знаете?
Это был снимок, распечатанный с интернета, — вверху над снимком был адрес сайта. Те же три девушки, только на этот раз не в матросских костюмах, а в роскошных меховых манто. Их волосы были распущены, а босые ноги утопали в белом пушистом ковре, по которому были разбросаны стеклянные шары и синие цветы. На полях листа значилось: 1910, Три девушки в мехах, Зуциус.
— Нет, не знаю, — сказала я, возвращая Шамиру листок.
— Оставьте себе, — сказал он. — Может быть, вы или ваш дедушка, что-нибудь вспомните…
— Почему вы так с ней разговариваете, господин Шамир? — не сдержался дедушка.
— Господин Райхенштейн, — Шамир многозначительно на него посмотрел. — Я разговариваю так потому, что этот снимок был у вас. В вашем кабинете.
— У меня? Найн!
— Я нашел это среди картин, лежавших на кровати.
— Картины на кровати? О чем это вы?
— Габи вам не рассказала?
Черт! Я виновато посмотрела на него.
— Вчера кто-то проник в ваш дом, — сообщил сыщик. — Мы думаем, что они искали что-то определенное, возможно — этих девушек.
— Понятно, — сказал дедушка дрожащим голосом. В его глазах, обращенных ко мне, было страдание. — Езли изкали, то они ошиблись, — немецкий присвист снова овладел его речью. Он был сильно взвинчен. — У меня нет ничего похожего на эту картину… Габиляйн, твои синяки… Это воры?…
Я отрицательно помотала головой. Он облегченно вздохнул:
— Понял… Хорошо, но это не моя картина. Хотел бы я, чтоб она была моей…
— Вы удивитесь, но на этот раз я вам верю, — сказал Шамир. — Только мне кажется, вы догадываетесь, кто искал эту картину. Я прав, господин Райхенштейн? А может быть, не «искал», а «искала»?
— Нет, — дедушка упрямился, а я чувствовала, что силы меня покидают. — Не имею ни малейшего понятия.
Господи! Почему он не хочет сказать правду? Это становится невыносимо! Но я не осмелилась произнести ни слова…
