Он взирал на меня с ужасом.
— И всё это за один день? А что думает об этом твой симпатяга-капитан? — спросил он, наконец.
— А он и вправду симпатяга… — ответила я, многозначительно закатывая глаза.
— Уже успела испробовать на нем парочку своих трюков? Помни, прелесть моя, что с представителями закона шутить опасно…
— Не беспокойся. Я ему ничего не сделала. Пока не сделала… Он подозревает, что дедушка ему не всё рассказал.
— А ты что думаешь?
— Что он прав.
— И что собираешься делать?
— Во-первых, забрать дедушку из больницы, отвезти его в папин дом и заставить объяснить, что на самом деле произошло. Его завтра утром выписывают.
— Ты там была?
— Нет. Я говорила по телефону с санитаром. Бедняга уже успел задолжать дедушке…
— Опять покер? — засмеялся Душка. — Хочешь, я поеду завтра с тобой в больницу?
Да. Я хотела, чтобы он поехал со мной в больницу, чтобы помог поговорить с дедушкой, и еще я хотела, чтобы он остался со мной этой ночью. На всю ночь, до самого утра. Я нуждалась в нем более, чем когда-либо. Я была напуганной и слабой.
— Да… — прошептала я. — Я хочу. Я хочу, чтобы ты остался со мной… — Он удивленно посмотрел на меня. — Да, — продолжала я. — Мне страшно. И, да, ты мне нужен…
— Иди сюда, — он привлек меня к себе и погладил по голове. — Я здесь…
Я положила голову на его широкое плечо. Я могла бы просидеть так целую неделю. Но у Душки были другие планы. Его рука скользнула вниз по моей спине, забралась под блузку. У меня затвердели соски. Дело принимало опасный оборот. Мы могли утратить контроль. Этого я не хотела.
— Хватит… Прекрати…
Он не прекратил. Его руки всё так же чертили на моей спине огненные полосы.
Я одернула блузку и отвела его руку.
— Прекрати. Я не могу заниматься этим с тобой… Я слишком многое могу потерять…
— Сама прекрати! Прекрати молоть чепуху. Ты знаешь, что я люблю…
— Шшшш, — я закрыла ему рот рукой, чтобы не смог произнести этого. Чтобы не заговорил со мной о любви. Я знаю, о чем говорю! Я видела, как розовая любовь превращается в зеленое чудовище горечи и злобы. Я это проходила. Я видела уходящую мать и убитого горем отца.
— Не затыкай мне рот! Послушай, Габи, я хочу тебя! Правда, хочу. Не на одну ночь — на всю жизнь…
Он был слишком близок к запретной черте.
— Не продолжай… — прошептала я. — Пожалуйста.
— Почему? Ну, почему ты так? В чем дело? Я для тебя слишком молод? Ты не видишь во мне мужчину? В чем проблема, Габи?
— Проблема в том, что сейчас всё кажется прекрасным, а что будет через месяц?
