Пока мы предавались сомнительным развлечениям в спальне Рут, остальные два наемника вытащили из машины Илию Коэна и уважаемого профессора и уложили их на пол в гостиной. Рут презрительно посмотрела на них.
— Джо, ит из Рут, — торопливо сказала она в трубку сотового телефона. — Передай своему боссу, что всё в порядке. — Поколебавшись, она перешагнула через лежащие на полу тела. — Через час с четвертью мы будем в аэропорту. Ждите меня у въезда на стоянку. И не забудьте зеленые пачки… — нервно хихикнула она. — Да, да, как условились, в красной сумке. — Рут закончила разговор и радостно посмотрела на меня.
— Вперед! — поторопила она меня. — Мы уходим. А ты оставайся здесь и жди моих распоряжений, — приказала она своему сторожевому псу.
Она взяла огромный чемодан, стоявший в углу, и поволокла за собой. Так значит, всё готово, тетя? Аэропорт. Встреча на стоянке. Чемодан. Новая жизнь. Новый имидж. Куда же ты, все-таки, едешь? На Карибы? На Багамы? В Мексику? В Афулу?
Габи!
Что?
Положение — хуже некуда.
Зачем ты солгала? Почему ты не хочешь отвезти ее прямо в Рамат а-Шарон, отдать ей это чертову картину, которая засунута в шахматный столик Лиора, и освободить несчастных родителей?
Потому что я не умею проигрывать — вот почему! Потому что она меня достала! И потому, что Шамир еще не сказал своего последнего слова.
* * *
Я спустилась по лестнице в сопровождении двух типов из фаланги желтокудрой гусеницы. Они шли молча, дисциплинированно и не отставали от меня ни на шаг. Откуда она их выкопала? Наверное, приятели Топаза-Магнука, которых она переманила на свою сторону пригоршней долларов, после того, как кто-то прихлопнул этого идиота с помощью старого дедушкиного ружья… Или их прислал покупатель картины? Интересно, кто он, этот покупатель? Не тот ли это Алексей Лев Левински, чье имя было записано на листке, который я видела у нее на столе? И где, черт побери, Шамир?! Может быть, Душке с дедушкой не удалось его вызвать? А вдруг Душка ведет нечистую игру? Да, а что с Газетой?! Во всех детективах написано, что сыщик появляется в самую последнюю минуту, за миг до того, как злодеи перерезают связанному герою горло над булькающим котлом с кислотой, разъедающей внутренности и кости. Похоже, что моя последняя минута близка, слишком близка, а машины Шамира всё еще не слышно.
На город опустился вечер, верхушки пыльных фикусов зашевелились под напором холодного сырого ветра. Мне показалось, что на лицо упала капля.
