— Не бойся, — сказал второй взломщик, приблизившись ко мне. — Слушайся нас. Только и всего.
— Нет проблем, — пробормотала я дрожащим голосом. — Только, пожалуйста, не суйте мне в рот револьвер… У меня аллергия на металл…
— Отлично! — Он подошел вплотную и наклонился, упершись руками в мои колени. — Ты ведь понимаешь, что мы ищем?
Он смотрел на меня устрашающе темными глазами. Лицо было слишком близко, чтобы можно было разглядеть его черты.
— Берите, что хотите!.. Мой компьютер тоже чего-нибудь стоит, — проблеяла я. Вряд ли Марло смог бы мной гордиться.
Он выпрямился и отошел в угол кухни.
— Нам не нужен компьютер. Нам нужна только картина.
— Да заберите хоть все! — Я попыталась пошевелить связанными руками. Веревки врезались в кожу, как ножи.
— Нам не нужен этот мусор, — по голосу было слышно, что он улыбается. — Нам нужна только одна картина… Цуциуса или Муциуса… Картина с пляшущими девицами.
Черт бы побрал этих венских дурочек!
— Клянусь вам! — простонала я. — У нас такой нет.
— Нехорошо, Габи, — сказал вежливый. — Жаль, что ты не хочешь по-хорошему, — и он отошел назад.
Его друг приблизился ко мне и пощекотал мне шею своим «смит&вессоном».
— Умничать вздумала? — прошептал он мне на ухо. — Нас предупреждали, что ты непростая штучка, и что у тебя синий пояс карате. А хоть бы и фиолетовый! Не советую испытывать наше терпение. Ты видела, что мы сделали с собакой твоего деда…
Я молчала.
— Я сделаю тебе очень больно. Сначала отрежу один палец. Потом два, потом пять… Пока не вспомнишь, где Муциус… Жаль тебя…
— Пожалуйста, не надо… — заплакала я. — Тут только старые семейные портреты. Нет ни Зуциуса и ничего такого. Я клянусь! Посмотрите сами и возьмите, что хотите…
— Считаешь нас дураками? — он согнул мне руку за спиной.
— Пустите, мне больно! — закричала я. — Нет у меня никакой картины!
Вежливый приблизился ко мне и жестом велел своему другу отойти. Потом навис надо мной:
— Такая красивая девушка… — запах из его рта забивал мне дыхание. Мерзавец ощупал мою грудь. — А не начать ли нам с этого? Как ты считаешь? — обратился он к бешеному.
— Ага, с правой, — ответил тот.
— Видишь, Габи, я человек спокойный. Меня не так-то легко вывести из себя, — сказал вежливый, и в его голосе послышалась сдерживаемая сила. — Но вот мой приятель… Сама видишь, он — совсем другое дело. Он человек нервный и ни за что не откажется от суммы, который наш покупатель обещал ему отстегнуть. Если ты нам не поможешь, мы отсюда поедем к твоему деду. Старый человек… Жалко его, правда? Мой бешеный приятель может для большей убедительности отрезать ему ухо… Что ты на это скажешь?
