В папке был еще и пухлый конверт. Я открыла его, и оттуда высыпались медицинские справки на английском языке. Диагноз, результаты анализов и длинные счета, оканчивающиеся сказочно-огромными суммами. К одному из счетов была прикреплена записка, написанная слабой рукой. «Моя медицинская страховка не покрывает всего этого… — было написано там. — Дорогой, я нуждаюсь в твоей помощи…»
Я потрясла конверт, и из него выпал маленький желтый листок — такой, который можно приклеить на дисплей компьютера или на поля книги. «Картина, похожая на эту, должна быть у твоего отца, — было написано на листке черным карандашом. — Сара Курт будет тебе звонить. Поговори с ней, пожалуйста».
Миллион мыслей заметались у меня в голове, детали цеплялись друг за дружку, и мне даже показалось, что я всё поняла… Или почти всё. И тут же смятение — нет, не сходится. Ни-че-го. Я явственно увидела папу в его «Париже», затем передо мной возникло лицо женщины, которая была когда-то моей мамой, и, наконец — бледное лицо мертвой Сары Курт…
В кармане джинсов застрекотал мобильник, вернув меня в папину спальню в Рамат а-Шароне. Номер не определялся.
— Береги дедушку, — произнес глухой мужской голос.
— Кто говорит?
— Это не важно. Твоему дедушке угрожает опасность…
— Кто это?! — закричала я. — Отвечайте! Кто вы, черт побери!..
Разговор прервался.
Мои пальцы бешено застучали по кнопкам.
— Шамир, бездельник ты эдакий, почему не отвечаешь? — простонала я. — Кто-то угрожает мне по телефону, слышишь? Где же ты, черт тебя дери?
Стоя в кухне, я за обе щеки уписывала всё, что Мирьям — неизменная папина домработница — приготовила сегодня утром. Страх, усталость и растерянность не смогли заглушить голод. Кастрюли, стоящие на плите, были еще теплыми и соблазнительно пахли. Бараньи котлетки в томате, белый рис, горошек с луком и пряностями, укрепляющий зрение морковный салат — я бесцеремонно наслаждалась разнообразием вкусов, созданным щедрой рукой Мирьям. Одновременно я снова и снова пыталась дозвониться до папы. После шести неудачных попыток я оставила ему сообщение: «Папулечка, родненький, позвони мне, пожалуйста, я ужасно беспокоюсь».
— Почему стоя?! — возмутился дедушка, входя в кухню. — Так тебя воспитывали? Запихивать в рот на ходу, как чернорабочий? Сядь как человек!
— Мне некогда, деда. Мне нужно быть в Яффо, я уже опаздываю…
— Дикарка! У тебя нет ни минуты спокойной.
— Что поделаешь! Надо работать. — И я принялась за божественные клецки со сливами дедушкиного приготовления. — Ты должен научить меня это готовить.
