Лэа что-то говорила про ночной визит к Клюгер… А, да, точно! Лэа сказала, что Заноза там был как дома, причем, как у себя дома.
Вот и здесь то же самое. Это, наверное, какая-то вампирская особенность. Если уж их пригласили, они себя чувствуют хозяевами положения.
А еще Мартину встречались среди пришельцев такие, у кого хватало внимания рассмотреть резьбу на стенах в холле. Но, определенно, не встречалось таких, кто понял бы, что изображают узоры. Резьбу делали по эскизам Мартина, а он, в свою очередь, рисовал эскизы под диктовку Хартвина, прежнего тарвудского лорда. Тот был психом, Мартин был демоном, резчик… был, вроде, в своем уме, но не зажился на свете, что сделало резьбу еще выразительней. Реакция на нее гостей была разной, от явного отвращения до скрытого любопытства. Для разумных людей и нелюдей нормально и то, и другое.
Заноза тоже отреагировал нормально. Если подумать. Он как будто увидел инструкцию к чему-то давно известному. К чему-то противному, но… очень знакомому.
Это тоже что-то вампирское? Или это потому, что он сумасшедший? Или это та причина, по которой он нужен Эрте?
Таких причин набиралось уже слишком много. Они не выглядели убедительными, потому что оставались непонятными, но ведь суток не прошло с тех пор, как Мартин не мог найти ни одной. А теперь он собьется со счета, если попробует перечислить все.
Калимма задавала вопросы, Заноза на них отвечал. Процедура стандартная, Мартин не прислушивался, и так знал, о чем речь. Есть ли координаты или однозначные приметы родного мира, есть ли в родном мире враги, способные прибыть на Тарвуд, есть ли родственники на самом Тарвуде, нет ли смертельных или заразных болезней. Рутина и лабуда. Ахиш[18]. Вопросы нужны были Калимме не для того, чтобы на них отвечали, а для того, чтобы собеседник сосредоточился на ответах. Выбрав подходящий момент, Им переключалась на истинное зрение и начинала видеть за ответами подоплеку каждого слова. Вранье она и без этого отличала на раз-два, ну, а истинное зрение помогало лучше понять, с кем ей и всему Тарвуду придется иметь дело. Нельзя же кому попало позволять остаться на острове: здесь хватает своих придурков, чтоб еще чужих впускать. Двадцать тысяч населения — слишком мало, чтоб всякие уроды могли раствориться и стать незаметными.
Только вот насчет Занозы Мартин ее сразу предупредил, что…
Штез! Ну ведь предупредил же!
Глаза Калиммы стали полностью черными, без радужки и белков. И в тот же миг по огромному кабинету с его прекрасной акустикой раскатился рык, такой тяжелый и мощный, как будто не мелкий упырь зарычал, а здоровенный лев или даже медведь.
