Поворочав дрова в печке, Константин Акимович с минуту стоит, держа на весу кочергу, глядит на склоненную голову Паникратова. Обычно, когда у секретаря райкома бывает досуг, старик непременно вступает с ним в разговор, философские рассуждения Акимыча начинались с самых неожиданных вещей. Например, поговорив об осиновых дровах, он мог прийти к печальному выводу — мол, жизнь на земле вырождается.
— Что за дерево осина? Тьфу! На дрова и то негодна. Раньше по земле росла сосна, я помню сам: кругом Кузовки стояли в сосне. Как свечечки были деревья, — пожалуйте, и тебе на избу и на тес. На мачты, говорят, даже к кораблям шли. Вырубили купцы. Что выросло? Береза. Дерево в полезности сосне уступает. Избу из березы не срубишь, одни косяки только можно. А березу вырубят, там и вовсе погань вырастет — ольха, осина, бесполезнейшие деревья. Год от году беднее земля.
Паникратов любил подтрунивать над «философией» Акимыча. Старик пускался в рассуждения, то оспаривал, возражал, то соглашался и уходил из кабинета, переполненный гордостью — побеседовал с самим секретарем!
Но сейчас Паникратов уткнулся в бумаги. Константин Акимович на цыпочках, почтительно неся впереди себя закопченную кочергу, вышел и мимоходом шикнул на весело болтавших в общем отделе машинисток:
— Расшумелись, козы! И горя им мало, что человек рядом о всем районе думает.
Паникратов готовил к партконференции отчетный доклад. Он разложил по стопкам материал, поступивший из отделов. Перед ним на столе лежала летопись жизни района за год. Жизнь района! В этом году все ее многообразие для Паникратова было заключено в одной роковой цифре — «800». Восемьсот неубранных, упущенных под снег гектаров хлеба! Приходится признать, что райком плохо руководит парторганизациями, плохо выращивает колхозные кадры — все приходится признать. Паникратов знал: эта разбросанная по столу летопись через какую-нибудь неделю превратится для него в обвинительный акт. Его будут обвинять свои же люди, коммунисты района, а у него одно оправдание — неудачная осень!
Паникратов обмакнул перо и продолжал:
«…Наряду с этим со стороны старых членов партии, руководителей колхозов, вместо помощи райкому наблюдались оскорбляющие райком действия. Так, коммунист тов. Трубецкой, председатель колхоза имени Чапаева, самым грубым образом оскорбил представителя райкома тов. Лещеву и в личном разговоре с секретарем райкома и на бюро райкома продолжал оскорбительные нападки. Поступок Трубецкого старался прикрыть его друг — заведующий отделом партийных, комсомольских и профсоюзных организаций тов. Роднев…»
