— У вас на губах томатная паста.
И так же хором смущенно рассмеялись.
— Извините, у меня сегодня неудачный день, — сказала девушка.
— У меня тоже, — ответил Ланг.
— Вы не из Хапаранды, — сказала девушка.
— Нет, — ответил Ланг, — а вы не из Петербурга.
— Нет, — улыбнулась девушка, — и даже ни разу там не была.
— Я тоже, — сказал Ланг, — мой дед и оба брата моей бабушки погибли во время войны. У нас в семье ненавидят Россию. Вернее, я ненависти не испытываю, просто стараюсь соблюдать нейтралитет.
Ланг понял, что слова его прозвучали глупо и чересчур доверительно, и почувствовал, как краска заливает лицо и уши.
— Так откуда вы? — спросил он, чтобы отвлечь ее внимание.
— Ниоткуда, — сказала девушка, — по крайней мере, у меня такое чувство. А вы?
— Отсюда, — ответил Ланг, показав на город за окном.
— Да знаю я, кто вы, — сказала девушка, — вы Ланг, я видела вас по телевизору.
— Ну да, конечно, — вздохнул Ланг и устало потер глаза.
— Не волнуйтесь, — успокоила его девушка, — я вовсе не отношусь к числу ваших поклонниц. Мне кажется, вы слишком часто перебиваете своих гостей. А еще вы сильно потеете, последние пятнадцать минут эфира у вас просто омерзительно блестит лицо.
— Понятно, — сухо произнес Ланг и поглядел на оставшийся кусок пиццы.
— Слушайте, Ланг, угостите меня бокалом вина, — неожиданно предложила девушка.
— Зачем? — спросил Ланг и саркастично добавил: — Боюсь, что скоро у меня начнет блестеть лицо.
— Да не обижайтесь, я же вижу, что вам одиноко. Только понастоящему одинокие люди хамят незнакомцам в ресторанах. И к тому же…
— Что «к тому же»? — спросил Ланг, когда она замолчала, словно не знала, продолжать или нет.
Девушка насмешливо взглянула на него.
— Хорошо бы посмотреть, как вы умеете слушать в жизни, — ответила она.
Когда они вышли на улицу, дождь прекратился, ветер разорвал покров облаков, и несколько блестящих самолетов пересекли темнеющее небо.
— Только хочу вас предупредить, — сказала она, когда они двинулись дальше в поисках подходящего бара, — я не сплю с известными людьми, только с неизвестными.
— Выходит, вы спите неизвестно с кем, — пошутил Ланг.
Девушка сердито взглянула на него и произнесла:
— Я начинаю думать, что на экране вы все же умнее.
— Один ноль в вашу пользу, — сказал Ланг.
Она не обманула его, по крайней мере, первое время все действительно было так, как она сказала: в ту ночь она спала на диване в гостиной Ланга и не разрешила даже поцеловать себя — когда он попытался, она мягко, но решительно отстранила его. Спрашивать, умеет он слушать или нет, Ланг, разумеется, не стал, но в тот вечер она кое-что о себе рассказала: когда она была маленькой, ее семья постоянно переезжала с места на место, из-за этого она часто меняла школы, и везде ей было не по себе. Потом ей исполнилось шестнадцать, они приехали в Гельсингфорс, и спустя два года она окончила школу в пригороде, поступала в театральное училище, однако на последнем туре провалилась, потом училась в университете — психологии и литературе, но через несколько лет бросила занятия. Она рассказала, что впервые услышала имя Ланга на семинаре по современной отечественной литературе: ее однокурсник написал работу о влиянии теории Жана Анри Квелека относительно моделирующего субъекта парадокса двойного бытия на романы Ланга. Именно тогда она поняла: кем-кем, а литературоведом она точно быть не хочет.
