Она моргнула, возвращаясь к реальности:
— Моя дочь Салли.
— И когда она пропала?
— В канун тысяча девятьсот девяносто девятого.
— И с тех пор никаких известий?
Женщина покачала опущенной головой.
— Примите мои соболезнования, — сказал Ребус.
— Но я не сдаюсь. — Хазлитт глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза. — Не могу, пока не узнаю правду.
— Я вас понимаю.
Выражение ее глаз немного смягчилось.
— Я столько раз слышала точно такие слова…
— Не сомневаюсь. — Он повернулся к окну. — Слушайте, я собирался выйти покурить — может, составите мне компанию?
— Откуда вы знаете, что я курю?
— Я видел, что́ у вас в сумочке, миссис Хазлитт, — ответил он, увлекая ее к двери.
Они прошли по подъездной дорожке до магистрали. Она отказалась от предложенных им «Силк кат», предпочтя собственные сигареты с ментолом. Когда его дешевая зажигалка не сработала, она выудила из сумочки свою «Зиппо».
— Я мало видел женщин с такими зажигалками, — заметил он.
— Она принадлежала моему мужу.
— Принадлежала?
— После исчезновения Салли он только год и продержался. Доктора решили, что тромб. Не напишешь же в свидетельстве о смерти «разбитое сердце».
— Салли — ваш единственный ребенок?
Хазлитт кивнула:
— Ей тогда только исполнилось восемнадцать. Через полгода должна была закончить школу. Потом собиралась в университет — хотела изучать английский. Том был преподавателем английского…
— Том — это ваш муж?
Она кивнула:
— В доме полно книг — неудивительно, что и она этим заболела. Когда она была маленькой, Том ей всегда читал на ночь какую-нибудь историю. Однажды я вошла к ним, думая, что это какая-нибудь сказка с картинками, а он ей читал «Большие надежды». — При этом воспоминании лицо ее исказилось болезненной улыбкой. От ее сигареты оставалась добрая половина, но она бросила ее на дорогу. — Салли с друзьями сняли что-то вроде шале недалеко от Эвимора.[10] Мы сделали ей подарок на Рождество — дали деньги на ее долю.
— Миллениум, — проговорил Ребус. — Думаю, это было недешево.
— Да, недешево. Но предполагалось, что поедут четверо, а в компанию втиснулись еще двое. Так что вышло дешевле.
— Она была лыжницей?
Хазлитт отрицательно покачала головой:
— Я знаю, Эвимор этим и знаменит, и по меньшей мере две девушки катались на лыжах, но Салли хотела просто развлечься. Они поехали в город — у них были приглашения на две вечеринки. Они все думали, что она на другой. Никто ни с кем не ссорился, ничего такого.
— Она там выпивала?
— Наверно. — Хазлитт застегнула куртку: на улице было холодно. — Я ждала от нее звонка в полночь, хотя и знала, что у нее даже в хорошую погоду барахлит телефон. Утром друзья решили, что она с кем-то познакомилась и теперь где-то отсыпается. — Она резко остановилась и посмотрела ему в глаза. — Хотя это на нее не похоже.
