— Да давай помогу! — говорил он. — А ты не носи с узкими голенищами. Экий ты щеголь, экий кавалер! — Он поднялся навстречу Павлу: — Товарищ Расковалов? Рад познакомиться! Федосеев, — и крепко пожал руку Павлу.
— Разыскал я его, разыскал старого дружка! — сказал Самотесов; он успел снять сапог и с наслаждением растирал ногу. — Лошадь достал, съездил на Всехсвятскую шахту, а все-таки разыскал!
— И знаете, куда меня утащил? На Клятую шахту. Никиту не переспоришь! «Должен ты посмотреть, должен знать», и никаких!
— Самоуправничаете, Никита Федорович, — заметил Павел. — Ведь мы договорились с вами вместе съездить.
— Съездим хоть завтра, — успокоил его Самотесов. — Я первую разведку провел, а чего лучше в разведку сходить с секретарем общерудничного партбюро! Дело полезное…
— Что же разведали? Что шахта?
— А ничего… Нет шахты. Вот и Тихон подтвердит, — кивнул он на Федосеева. — То место, где ствол был, мы, однако, засекли. Вместо ствола провальчик остался. «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями!» — спел он, и оконное стекло откликнулось дребезжаньем на его густой голос. — Побродили мы там. Прямо сказать, радости мало. Строений никаких. Что попалено — уголья еще видать, — а что сгнило, завалилось. Там уж лесок порядочный поднялся. Разорение, одним словом…
— Что же вы решили?
— Это бы все ничего, да и добраться туда дело бедовое. От старого тракта свороток с полкилометра, дальше дороги нет, болото коню по брюхо, гати сгнили, пропали. Беда!
В основном он обращался к Федосееву, а тот стал серьезнее, слушал, глядя мимо Самотесова, раза два кивнул головой, но когда Самотесов перешел к перечислению трудностей, загородивших Клятую шахту, он бросил испытующий взгляд на Павла: мол, не испугался ли?
— Что же вы решили? — повторил Павел.
— Если туда пробиваться, так с гатей начинать придется, с топора, — упрямо продолжал свое Самотесов. — Силовая линия в трех-четырех километрах. Подводку делать надо, трансформатор добывать, понизительную будку строить… Там делов!..
Вдруг Федосеев рассмеялся; его миловидное смуглое лицо сразу помолодело.
— Вот рядится, вот рядится! — воскликнул он. — Будто никто не хочет учесть, что дело трудное. Да учитываем мы, учитываем! — Уже без смеха сказал: — Тебя напарник два раза спросил, что ты надумал, как решил. Ты отвечай… Может быть, ему другого напарника искать надо? Внеси ясность!
— А какая там ясность! — нахмурился Самотесов. — Труднее дела видели, не пряниками кормлены. А порядиться надо, как же иначе. А то вы в тресте чувствовать не будете.
