«Киров называл его „великим вождем всех народов, всех времен“. Говорил: „Слушай, не подскажешь, ты образованнее меня, чей ты еще великий вождь? Кроме времен и народов, что еще на свете бывает?“
А Сталин его называл „любимым вождем ленинградского пролетариата“. И тоже подтрунивал: „Ага, кажется, не только ленинградского, но еще бакинского пролетариата и, наверное, всего северокавказского. Подожди, напомни, чей ты еще любимый вождь? Ты что, думаешь, я семи пядей во лбу? У меня голова — не дом Совнаркома, чтобы помнить, чьим ты был любимым вождем“».
Так могли шутить и подковыривать друг друга не ханжи, не чванливые, не зазнавшиеся, а духовно здоровые люди. Такими Сталин с Кировым и были.
9
Отличное свидетельство находим у Лиона Фейхтвангера. Этот знаменитый буржуазный писатель (один из наиболее читаемых немецкоязычных авторов) в 1937 году два месяца провел в СССР. Он совсем не собирался писать смешную вещь. Он писал очерковую книгу о Советском Союзе, и она получилась действительно серьезной и обстоятельной. Однако ненавязчивый юмор сам просился на страницы повествования Фейхтвангера. Читаем у него ироничные пассажи о культе личности:
«…Сталину очевидно докучает такая степень обожания, и он иногда сам над этим смеется. Рассказывают, что на обеде в интимном дружеском кругу… Сталин поднял свой стакан и сказал: „Я пью за здоровье несравненного вождя народов, великого, гениального товарища Сталина“. …На мое замечание о безвкусном, преувеличенном преклонении перед его личностью он пожал плечами. Он извинил своих крестьян и рабочих тем, что они были слишком заняты другими делами и не могли развить в себе хороший вкус, и слегка пошутил по поводу… сотен тысяч портретов человека с усами… Я указываю ему на то, что даже люди, несомненно обладающие вкусом, выставляют его бюсты и портреты… в местах, к которым те не имеют никакого отношения, как, например, на выставке Рембрандта. …Он высказывает предположение, что это люди, которые довольно поздно признали существующий режим и теперь стараются доказать свою преданность с удвоенным усердием. Да, он считает возможным, что тут действует умысел вредителей, пытающихся таким образом дискредитировать его».
«Подхалимствующий дурак, — сердито сказал Сталин, — приносит больше вреда, чем сотня врагов».
10
Авиаконструктор А. С. Яковлев вспоминал:
«Иногда Сталин получал деловые бумаги, авторы которых считали не только уместным, но и позволительным в конце письма добавлять всяческие излияния чувств и уверения в своей преданности. При чтении такого письма вслух, дойдя до концовки, Сталин либо пропускал ее, либо говорил: „Ну, а здесь, как полагается: „Ура! Ура! Да здравствует ВКП(б) и ее вождь великий Сталин“. И, лукаво прищурившись, добавлял: „Думает меня этим подкупить, заручиться поддержкой“».
