Когда Фанни исполнился двадцать один год, она узнала, что отец оставил ей более трех тысяч фунтов.
Вся семья продолжала носить траур, но Генриетта сочла возможным устроить в честь дня рождения племянницы скромный праздник, и Фанни впервые с гордостью надела бриллиантовое ожерелье и браслет, подаренные ей матерью.
Шел 1807 год. Каролина, носящая под сердцем первенца, к нескрываемой радости семейства своего мужа, на несколько месяцев переехала в Брокетт.
Леди Мельбурн радовалась грядущему пополнению в семействе, но вместе с тем была немало раздражена поведением Уильяма.
— Посмотришь, как он с ней носится, так можно подумать, что его будущий ребенок — первый младенец в мире, который появится на свет, а уж сама Каро — просто живое чудо! — с негодованием говорила она своим близким. — Бедный Уильям! Он так переживает: прислушивается к каждому вздоху своей женушки, да что тут говорить — она без него и шага не ступит!
Леди Мельбурн не преувеличивала: Уильяму казалось просто невероятным, что такое эфемерное, почти сказочное создание, как Каро, способно дать жизнь другому живому существу.
Ко всеобщему изумлению, сама Каролина отнеслась к собственной беременности так, как будто это было для нее обычным делом. Она с радостью согласилась переехать в Брокетт и посвящала все свое время рисованию, чтению и прогулкам с Уильямом по парку.
Вскоре парламентские обязанности заставили Уильяма вернуться в Лондон, и он, крайне обеспокоенный тем обстоятельством, что Каро остается без его присмотра, призвал на помощь леди Бесборо, а также всех подруг и сестер жены.
Все они по очереди навещали Каролину, но Уильям был убежден, что ей необходимо чье-то постоянное присутствие, и не переставал нервничать, допекая Каро расспросами о ее самочувствии.
— Дорогой, я никогда еще не чувствовала себя лучше, чем сейчас, — смеялась Каролина. — Но если ты так настаиваешь, Фанни поживет здесь со мной. Она согласна на некоторое время оставить свои занятия с книгами; кроме всего прочего, она достаточно тактична, чтобы в случае твоего приезда дать нам побыть наедине.
Фанни слишком многим была обязана Генриетте и слишком любила Каро и Уильяма, чтобы разочаровать их. В назначенный день она приехала в Брокетт, и последующие несколько месяцев чувствовала себя так, будто бы снова вернулась в детство.
Это время казалось ей даже более безмятежным, ибо сейчас Каролина была умиротворенной и счастливой, как никогда прежде, купаясь в любви мужа и мечтах о своем будущем ребенке.
