Фома потерянно кивнул: – Разве? Я не заметил… Прошу простить меня, мой господин… со мной случилось несчастье… Скорбь в моём сердце и от боли ослепли мои глаза. Я не различаю, куда ступать…
– Другими словами… тебя ограбили… – лениво уточнил Центурион.
И тихо, с горечью в голосе, подтвердил Фома: – Ограбили, мой господин…
– Много лишился?
Фома выговорил с трудом: – Всего, мой господин…
Фома уронил подбородок на грудь, глухо заплакал, не пытаясь скрыть слезы.
Центурион спокойно ждал… Фома вскоре затих. Размазал солёною влагой пыль, въевшуюся в морщины, поднял голову.
Их взгляды пересеклись. Тёплые, светлые, заплаканные глаза Фомы и серо-стальные, с прищуром, глаза Центуриона.
– Все иудеи либо разбойники, либо бездельники – это аксиома… к какому из двух видов принадлежишь ты?
Слишком римский вопрос для Фомы…
Медленно и растерянно Фома стал подбирать слова:
– Я хочу… чтобы никто… никому не причинял зла, мой господин… всем сердцем… но я ничего для этого не сделал…
– …Значит ты бездельник, – спокойно закончил Центурион. – При тебе есть оружие?
Фома торопливо кивнул и, нахмурившись, Центурион опустил руку на рукоять меча.
Солдат Марк неслышно приблизил острие пилума к тому месту, где шея Фомы переходит в затылок.
Фома нагнулся, и поднял с травы короткий рыбацкий нож, и лезвие пилума послушно проследовало за Фомой вниз и вверх. Фома простодушно протянул ножик Центуриону.
– Вот, мой господин…
Центурион начал хохотать. Его хохот добросовестно подхватил Марк. И невольно, сквозь невысохшие глаза, улыбнулся Фома своей беззащитной улыбкой.
Центурион с трудом усмирил приступ хохота. – Дааа… До кинжальщика тебе далеко… Ты можешь идти, книжник… Но если тебе в Галилею, то это в обратную сторону…
Центурион отмахнул на север. Фома, утирая глаза, радостно поклонился и начал торопливо собирать пожитки в торбу. Центурион кивнул Марку и тот отошёл. Фома повернулся, чтобы уйти и сделал уже пару шагов, как услышал окрик. – Книжник!
Фома тревожно повернулся: – Да, мой господин…
– Действительно ли ты идёшь из Иерусалима?
Фома горестно развёл руками: – Это правда, мой господин, но я не могу это доказать…
Центурион нетерпеливо отмахнулся: – Хочу тебя спросить, мне надоели солдатские байки…
Он с досадой глянул на Марка и снова перевёл взгляд на Фому, – …мои солдаты твердят нелепицу… Верно ли, что в обычае вашей Пасхи… пренебрегая разбойником распинать мирного?
Фома застыл, поражённый… с трудом разлепил ссохшиеся губы и горестно кивнул: – Твой стражник не солгал тебе, мой господин… в эту Пасху распяли Агнца…
