Прижаться, будто навсегда?
И прошептать: «Прошу, останься!»
Нет, невозможно, господа!
Уж лучше так, как есть…
Так надо…
Не изломав ничьей судьбы,
Потоки писем, как отрада
Предавшего свои мечты…
И на последних словах звучит музыка, и актеры выходят на поклон все под того же хриплого шансонье. А главный герой еще не может выйти из роли, и ошеломленный зал недоумевает: неужели это финал? Неужели?
По поводу «выйти из роли» у Майи были собственные наблюдения. Однажды она была на спектакле в одном из лучших столичных театров. Давали классику. Чехова. Актеры, декорации, костюмы – все бесподобно, все высшего качества. И вот один из актеров, когда роль была уже сыграна, а театральное действо закончено, никак не мог выйти на поклон. Он вроде бы и стоял на авансцене. Он, казалось, был вполне адекватен. Но он был еще там, в той роли, в которую вошел настолько глубоко, что даже аплодисменты не могли его вывести из образа. Он недоумевал, потерянно сжимал плечи и стоял отстраненно и чуть потерянно позади основной массы артистов, которые, взявшись за руки, как это принято на поклонах, шли к краю сцены. Майя наблюдала за ним с восхищением, трепетом и глубочайшим потрясением. Мало того что это был известнейший актер. Это был один из истинно почитаемых ею актеров, любимый и уважаемый. В какой-то момент он усилием воли поднял руку к лицу и сделал движение сверху вниз, как будто смывая, стирая с себя личину сценического персонажа. И только после этого, чуть удивленно оглянувшись, он включился в общее движение.
Это настолько глубоко запечатлилось в ее сознании, что она игру именно такого высокого накала и считала с тех пор истинной.
Нечто подобное ей хотелось бы видеть и в новом спектакле. Ей хотелось не играть, не изображать, а прожить, прочувствовать, пропереживать всю ту гамму ощущений, которые должны бы чувствовать герои.
Генеральная репетиция прошла хорошо. Майя смогла сдержаться и нигде не заплакала по ходу роли, хотя режиссер и разрешил ей. А может, именно потому и не заплакала, что разрешил. Это неважно. Андрей Григорьевич остался доволен.
Премьера была назначена через неделю. Майя кинулась обзванивать всех знакомых. Но оказалось, что приглашать ей особо-то и некого. Семья Марины, Виталик, если будет в Москве, да девочки с работы. Ну еще дочь со своим Васей. Хотя Вася вряд ли оторвется от телевизора ради театра.
Позвонила Сане. Тот удивился:
– Ты что, в артистки записалась? Очень интересно!
