Алёшка Комов поднял руку и спросил:
— А где же палатки, в которых мы будем жить?
— Какие палатки? — удивился завхоз.
— Ну, обыкновенные… Какой же это лагерь без палаток?
— Никаких палаток у нас нет… Какие же могут быть палатки в наше время! Для вас, обратно, настоящие дворцы построены, а ты про палатки толкуешь… Ещё вопросы имеются?
— Обратно, имеются! — крикнул Витька Олейников.
Завхоз сердито покосился на Витьку. Но скуластое лицо Витьки было таким наивно-добродушным, что брови завхоза снова разошлись и он сказал:
— Ну, давай твой вопрос, парень.
— А что мы ещё будем делать, кроме того, что завтракать, обедать и ужинать?
— Ну, это не по моей части, — отмахнулся Пётр Сидорович. — Об этом вам доложит старшая пионервожатая…
— План массовой работы у нас ещё только составляется, ребята! — заговорила Антонина Михайловна. — Но заранее скажу, что у нас в лагере будет много интересных мероприятий. Мы будем вслух читать самые хорошие книги. Будем устраивать массовые игры и танцы.
— А в походы пойдём? — спросил Альберт Мяги.
— В походы? — Антонина Михайловна немного подумала.
— Ну, пойдём и в походы… Только места здесь песчаные, скучные. Из всех природных красот только одно море имеется. А море у нас рядом с лагерем…
— Антонина Михайловна! — вдруг низким голосом заговорила девушка в халате. — Предупредите ребят, что самовольно выходить за территорию лагеря и, особенно, самовольно купаться, строго воспрещается…
— Да, да! — закивала головой старшая пионервожатая. — Наш лагерь — это, можно сказать, как воинская часть. Никаких самовольных отлучек! А сейчас вас разведут по палатам…
Старенький автобус, кряхтя и поскрипывая, неторопливо тащился по ухабистой каменистой дороге. Эта дорога то зигзагом вилась по склону горы, то сползала в долину. Облако белой пыли, казалось, прицепилось к автобусу и никак не хотело отцепляться.
А за окнами проплывали нескончаемые ровные рядки виноградников, огромные сады, в которых даже издали можно было разглядеть алые и жёлтые точки плодов, густо усыпавшие зелень деревьев.
Андрей и Славка забились на заднее сиденье автобуса и при каждом толчке высоко подпрыгивали среди грохочущих чемоданов и каких-то ящиков.
Толстяк и его седоволосый спутник, оказывается, ехали не одни. Ещё при посадке в автобус к ним присоединились очень полная, сильно накрашенная женщина с тёмными большими глазами и противная толстая девчонка, очень похожая на неё. Девчонку звали Венерой. Толстяк был её отцом, а накрашенная женщина — матерью — это ребята узнали из разговоров. Седоволосого девчонка звала дядей Федей.
