***
Русская, а точнее, — русскоязычная поэзия Беларуси. Существует и таковая. Издаются книги, идут подборки стихов в «Нёмане», других изданиях республики. Но поэзия ли это? Однозначно ответить не просто.
В большей степени, нежели о других, можно сказать, что поэт — Светлана Евсеева. По крайней мере, лично мне она куда интересней и ближе Б. Ахмадулиной, Р. Казаковой, С. Васильевой и других московских и питерских дам-стихотвориц. В стихах и поэмах С. Евсеевой присутствует женщина, пульсирует жизнь.
Были довольно удачные «фронтовые порывы» у Наума Кислика, армейская меткость и точность у Федора Ефимова, нет-нет да и сверкала Божья искра, отлетая от стихов Бронислава Спринчана, сквозил иногда чистый лирический ветерок между строк Давида Симановича, есть кое-что человечное и доброе в стихах Изяслава Котлярова, чувствуется непридуманная боль и искреннее сострадание в стихах Вениамина Блаженного. А так все — «поворотные круги», как верно назвал одну из своих ранних книг Анатолий Аврутин.
Хорошо заявил о себе первыми книгами Геннадий Бубнов. Запомнились и его московские публикации — в журналах «Юность», «Сельская молодежь», «Новый мир». В те годы это, пожалуй, самые весомые (солидные), самые читаемые журналы в СССР. Разумеется, напечататься в любом из этих журналов было сколь непросто, столь и престижно. Тем более молодому стихотворцу. А Г. Бубнов, по-моему, был в те годы студентом журфака МГУ. Вот и надо было «цепляться» за Москву, поездить по глубинной России, пожить маленько, скажем, в Карелии, Эвенкии или Бурятии. Словом, «делать» себя, обогатить биографию, опыт, жизненный и творческий. А так Геннадий Бубнов сгубил себя благополучной жизнью в провинциальной столице, какой в те годы, когда он приехал туда, был Минск. А еще — журналистская, редакторская служба.
А ведь было, было!.. Еще с тех лет, начала семидесятых, где-то в глубине осели строки:
Я по памяти прожитых чувств
В залихватскую ночь метельную
Заговорщицки в дверь стучусь, —
Что я делаю, что я делаю?..
Здесь воистину поэтический размах, равный, без преувеличения, Сергею Есенину, Павлу Васильеву, Борису Корнилову. Эти строки Г. Бубнова и запомнились мне, скорее всего, потому, что как раз в то время я жил, бредил творчеством этих богатырей русской поэзии.
Тогда, в семидесятых — начале восьмидесятых, я много ждал от Бубнова, как, впрочем, от тогдашних молодых Урусова, Топорова, Бушунова, Гуриновича, Бухараева, Кочеткова.
