Нас было три подруги, и мы все делали вместе. Самая красивая, Одри, блондинка, умела правильно себя подать. Вторая, Маргарет, рыжая хохотушка, отличалась вспыльчивым нравом. А третья — я. Ну, ты видела фотографии, я никогда не была особенно привлекательной. Темненькая, худая, как ты, и такая же тихоня. Я всегда подозревала, что они водились со мной только потому, что я умела шить. У нас никогда не хватало денег на новые тряпки, но я умела так хорошо переделать старую вещь, что она выглядела как только что купленная.
На курсы итальянского языка придумала отправиться Одри.
— Ну вот, мы можем посещать вечерние курсы в колледже, — сказала она. — Будет весело, и вообще это что-то новенькое.
Меня эта идея не привела в восторг. Я работала в бакалейной лавке, целый день на ногах. Вечерние курсы после работы — все равно что вторая работа, только еще более тяжелая.
— Ой, не знаю! Как будто опять пойдем в школу, — засомневалась я.
Ни одна из нас не любила школу. Мы все бросили ее в шестнадцать лет — сразу, как только нам позволили. Одри работала официанткой в «Лайонс Корнер Хаус», а Маргарет, выучившись на няню, сидела с детьми в одной богатой семье.
— Не хочется попусту тратить драгоценный свободный вечер! — сказала Маргарет. Она подписала договор на условиях удлиненного рабочего дня. — Я уж лучше пойду на танцы.
Одри встряхнула своими пышными локонами: это означало, что спорить с ней не имеет никакого смысла. Уж если ей в голову западала какая-нибудь мысль, ее невозможно было остановить.
— На танцы можно пойти и после курсов, — рассудила она. — Это ведь не на весь вечер, всего-то на пару часов. И еще это прекрасный шанс познакомиться с новыми людьми.
Мы знали, что именно она имела в виду. Одри рассчитывала познакомиться там с хорошим парнем. И не то чтобы ей не хватало поклонников, просто все они быстро ей надоедали, и, похоже, никого из них она не считала достойным. Они были или слишком романтичны, или недостаточно романтичны, или слишком скупы, или чересчур расточительны. Она начинала выискивать у них недостатки едва ли не с первой минуты.
— А как насчет того, темноволосого, водителя автобуса? — спросила Маргарет. Надо сказать, о моих сердечных делах она знала гораздо больше.
Одри покачала головой:
