— Но, папа…
— Она сказала, что собирается уйти из «Маленькой Италии» и открыть собственный ресторан.
— Я уверена, что она это сказала просто так.
Он крепко сжал ее руку.
— Я не хочу, чтобы моя дочь так плохо думала о своем отце.
— Тише-тише, не думай об этом сейчас. Лучше поспи.
— «Маленькая Италия» — это все, что я могу оставить Адолорате, а она говорит, что ей это не нужно. — Он был растерян и подавлен.
— Это была просто глупая ссора, и теперь это не важно. Важно, чтобы ты поскорее поправился.
Он попытался улыбнуться:
— Ты так похожа на свою мать.
Больше всего Пьету удивило то, с какой решимостью ее мать взяла ситуацию под контроль. Как только она увидела Беппи собственными глазами и поняла, что опасность миновала, страх и паника уступили место деловитости и решительности.
Она сказала Пьете, чтобы та ехала домой.
— Я останусь с отцом, посмотрю, удобно ли ему здесь. — Ее голос был спокоен и тверд. — Если хочешь, можешь заняться вышиванием. Только не сиди без дела. Займись чем-нибудь.
— А мне что делать? — спросила Адолората.
— А ты поезжай в ресторан и наведи там порядок. Это лучшее, что ты сейчас можешь сделать.
Пристыженная Адолората не стала спорить. Но Пьета не собиралась уезжать так быстро. И, только убедившись в том, что родителям она не нужна, что отец держит мать за руку и это придает ему сил, она потихоньку выскользнула из палаты.
Она попросила таксиста остановить машину у «Маленькой Италии», решив проверить, все ли нормально у Адолораты. День клонился к закату, и, за исключением нескольких посетителей, обеденный зал был пуст. На кухне царила неизменная суета, все готовились к наступающему вечеру, но Пьета заметила, что настроение у всех неважное. Никто не шутил, ни над кем не подтрунивал, не замечалось и привычной кухонной суматохи. Все сосредоточились на своих делах и старались не смотреть на Адолорату. Она сидела за конторкой, делая вид, что читает книгу заказов, и не замечая, как по лицу ее катятся слезы.
Увидев Пьету, она встревожилась:
— Что-то случилось?
— Ничего, с ними все в порядке. Я просто заехала, чтобы тебя проведать.
— Знаешь… — Адолората встала и вывела Пьету из кухни, ища укромный уголок. — Я до сих пор чувствую себя ужасно, но я справлюсь.
Они присели за угловой столик, и Федерико, убиравший корзиночки для хлеба и мельницы с перцем, пошел, чтобы принести им по чашечке кофе.
— Ты ведь на самом деле не собираешься уходить из «Маленькой Италии»? — спросила Пьета.
