Розарио сказала, что их был миллион или десять миллионов, я уже не помню, все равно цифра была непостижима для моего разума. Миллионы свиней с мясокомбинатов Поркленда были унесены торнадо и утонули в лагуне Нэгз Хед, которая пенилась, бурлила газами, словно кипела все то время, пока их туши разлагались — неделю, две, месяц? Птицы пировали, восседая на раздутых трупах, а рыбы, до того вертлявые и юркие, набив брюхо, стали тяжелыми и медлительными.
Чайки весили теперь по десять кило, а их оперение, набухшее от влаги, еще больше их полнило. Дождь шел так часто, что воде уже некуда было испаряться. Птицы жировали в этой тошнотворной атмосфере, которую солнце в это бабье лето не успевало даже немного подсушить. Деревья, песок и море не могли впитать всю воду, хлынувшую в лагуну, реки и болота. Все было залито. На пляже ноги вязли в песке, скорее, коричневом, нежели желтом, скорее, желтом, нежели белом, напоминавшем перегной с тяжким горьким запахом. Птицы, слишком тяжелые, чтобы летать, вязли в нем по самую шею.
Я пыталась умножить количество порклендских свиноматок на количество вынашиваемых ими поросят — цифра получилась фантастическая. Катастрофа, скорее, измерялась десятью миллионами, нежели одним. Или, может быть, ста миллионами? Океан переварил миллионы свиней, и я плавала в этой воде, в которой еще должны были быть их ошметки. Я плавала в том, что не было уже морской водой, а, скорее, зеленоватым желудочным соком, справившимся со свиной кожей и самыми твердыми костями.
Я почувствовала страшную усталость. Чувство страха, которое я до сих пор глубоко прятала, давало о себе знать. Страх охватывал всё вокруг, он даже достиг территории животных, где я всегда находила убежище. Во время обеда, который мы молча поглощали в кафетерии, Розарио добавила, что некоторые предприимчивые молодые специалисты на Уолл-стрит все сто пятнадцать дней играли на бирже, ориентируясь на стадию беременности свиноматок. Экономисты не понимали, почему акции в тот или иной момент падали. Обвиняли пенсионные фонды, сваливали всё на реструктуризацию, понижение процентных ставок. Ничего подобного: это был всего лишь срок беременности у свиноматок.
— Но они же не поросятся все одновременно?
Розарио посмотрела на меня как на умственно отсталую.
— Акции тоже не продаются все в один момент. Достаточно контрольного пакета.
Я не была больна, однако ушла из-за стола. Розарио проводила меня наверх. Поднимаясь со мной, она заметила:
