После обмена этими и несчетными иными церемониями вежливости для каждого из нас принесли маленький стол, а для барона Корфа и Ли — стол побольше, и началось бесконечное угощение загадочными китайскими яствами, которые сервировали в мисочках с палочками для еды. К любому горячему блюду подавали рис. Кульминацией обеда был суп из ласточкиных гнезд, сваренный будто из тонких шпилек и малоприятный на вкус. Куда больше мне понравилась подаваемая в горячем виде и, вероятно, очень старая рисовая водка, вкусом напомнившая мне хорошую марсалу. В заключение подали желтый чай в чашечках с крышками, сласти, табачные и опиумные трубки. Для курения опиума нас пригласили в другое помещение, где были устроены удобные ложа. И все время потчевали шампанским, для китайцев напитком, видимо, непривычным, так как подавали его неохлажденным.
По окончании застольных церемоний, продолжавшихся часа три, Ли повел нас в просторный двор, где показал нам весьма примитивные китайские машины для промывки золота. На прощание он вручил барону Корфу в качестве памятного подарка довольно крупный, причудливой формы золотой самородок, а нам — по небольшому.
У нас был с собою фотографический аппарат, и в благодарность за оказанное внимание мы сфотографировали Ли и обещали прислать портрет, чему он явно очень обрадовался. Барон Корф преподнес ему богато изукрашенный кавказский кинжал, а свите — небольшие сувениры. После бесконечных прощальных церемоний с повторными заверениями в добрососедстве мы наконец добрались до ожидающего нас парохода.
На будущий год барон Корф вновь проезжал мимо Мохо и заранее торжественно пригласил генерала Ли прибыть с визитом на борт. Когда мы причалили к берегу, появился, однако, лишь адъютант и вновь вручил нам большую визитную карточку генерала, которому на сей раз, к величайшему огорчению, нездоровье мешает отдать визит барону Корфу. Адъютант, немного говоривший по-русски, остался нашим гостем на обеде, приготовленном для Ли. Шампанское и несколько рюмок водки развязали ему язык, и он поведал нам, какого рода нездоровье постигло генерала: это был присланный императрицею шелковый шнур, посредством коего Ли, пока мы здесь трапезничали, наверное, уже покончил с собой. Проступок его тогда остался для нас тайной, но позднее барон Корф узнал, что Ли участвовал в какой-то интриге против старой императрицы. До последней минуты он оставался учтивым китайцем, который и перед лицом смерти не нарушает церемониальной вежливости.
