— Петь, Саша — взрослая, самостоятельная женщина. И потом, когда мы уезжали, она уже была спокойна. У нее ребенок, и она хотя бы ради Танюшки возьмет себя в руки и не станет развозить сопли. Ребенку нужна сильная мать.
— Какие вы, женщины, оказывается, прагматичные!
— А ты думал. Ребенок для женщины — это все, свет в окне. И вообще, это не первая драма из-за мужчины в ее жизни.
— Ох, я бы этих мужчин всех… — Он стиснул кулак.
— Что? — Людмила засмеялась.
— Жаль, что теперь публично не наказывают кнутом. А потом на каторгу, в Сахалинский острог.
— Петя, да ты просто тиран какой-то.
— Я тиран? Да мне за женщин обидно! И вообще, то, что мой сын — мужчина, вызывает у меня сомнения.
— Просто он еще молод и глуп.
— Ничего себе — молод и глуп! На интриги и подлости у него хватило и ума, и опыта!
— Ладно, Петь, все утрясется.
— Да, после Нового года Саня пойдет на подготовительные курсы в академию госслужбы и забудет все это как страшный сон. Слушай, а может, ну его, этот СибАГС, давай я помогу ей устроиться в Москве или в Питере. Точно. Подальше от Артема. И нам будет спокойнее.
— Петя, ну что ты еще придумал! Во-первых, у Сани — ребенок…
— Я куплю ей квартиру и регулярно буду присылать деньги, так что она сможет найти няню и вообще — не будет ни в чем нуждаться. Конечно, было бы лучше, если бы она вообще уехала за границу. Точно! Ей надо поступить в Пражский университет, или… Ну конечно! Как я сразу не сообразил! Она устроится у моего отца в Англии и поступит там!
Людмила запротестовала:
— Стоп, стоп, стоп… Господин писатель, по-моему, у вас чересчур разыгралось воображение. Саня сама в состоянии решить, как ей жить дальше. И в отношениях с Артемом они разберутся без нашего участия.
— Никаких отношений с Артемом у нашей дочери быть не может! Этот молокосос к ней больше близко не подойдет!
— Мину-уточку…
— Да, я считаю Саню дочерью, и мой долг защитить ее от подлеца, даже если речь идет о моем родном сыне… Ну вот, пожалуйста… Я так разволновался, что опять хочу курить.
— Никаких «курить» сегодня уже не будет, а с утра ты вообще должен бросить, — строго произнесла Людмила и напомнила ему: — Ты поклялся.
— Я? Поклялся? Когда?
— Пару минут назад. Причем своей жизнью.
…Телефонный звонок прозвучал как-то необычно. Вернее, для слуха любого другого человека, конечно, вполне обыкновенно — даже не межгород. Но Людмила обладала способностью различать по звонку, свой это звонит или чужой. Она даже знала, когда звонит Саня, а когда — Римма Аскольдовна. Петр потешался над такой ее почти экстрасенсорной способностью.
