Петр потушил окурок в пепельнице, стоявшей на полу, и поднялся с дивана, застегивая куртку.
— Ладно, сын, засиделся я у тебя. Больше мне тебе сказать нечего. Будь.
Он проследовал к двери, не спеша обулся и вышел из квартиры, закрыв за собой бронированную дверь. Артем остался сидеть на диване. Некоторое время он сидел так не двигаясь, прижав ладони к глазам, словно их мучительно, как огнем, жег стыд. Потом поднялся, прошел на кухню, достал из шкафа початую бутылку виски, налил себе полстакана и опрокинул в себя. Поморщился. Снова зажег сигарету и набрал номер Сани на своем мобильном. Вызов длился целую вечность, а затем оборвался короткими гудками. Он набрал еще несколько раз, и произошло то же самое. Он выпил еще виски, чтобы унять нервный озноб в теле и стук в висках. Внезапно экран мобильного озарился светом и раздался звуковой сигнал — пришло CMC-сообщение. Он прочел: «Отвали, придурок! Не смей мне больше звонить! Никогда!!!»
Он безвольно шлепнулся на диван, испытав настоящий ужас от этих слов. Несколько минут тупо смотрел на мобильный, потом вдруг в припадке ярости швырнул его в бронированную дверь. Телефон распался на две половинки. Но ярость не утихала. Он нашел камеру, на которую снимал их с Саней, и тоже разбил. Потом повалился на диван, лицом вниз, и, вцепившись зубами в диванную подушку, зарыдал, как мальчишка.
Вечером, находясь уже у себя дома, на новой квартире, которую он купил для них с Людмилой, Петр долго не мог уснуть, даже несколько раз вставал и шел курить, думая, что Людмила крепко спит и ничего не слышит.
— Петь, хватит уже травиться. Какая по счету? — внезапно произнесла она, когда Петр после очередного перекура снова лег в постель.
— Прости, я тебя разбудил, — сказал он и, подвинувшись поближе, обнял ее. Нос уткнулся в теплую макушку, и ему показалось, что на душе стало легче.
— Бросай ты это дело, дружок. А то сердце посадишь… И вообще…
— Обязательно брошу. Честно.
— Поклянись.
— Век воли не видать.
— Я серьезно.
— Чтоб я сдох.
— Совсем с ума сошел?
— Ох, Люда. — Петр шумно вздохнул. — Тут и впрямь с ума сойдешь. До сих пор в голове не укладывается… Черт знает что такое…
— Не говори. Просто комедия ошибок. Старик Шекспир ушел на перекур.
— Прекратите отсебятину, во времена Шекспира не было никаких перекуров, — пробурчал он.
— Не точно цитируешь.
— Господи, Люда! Я сегодня чуть не убил собственного сына, а ты мне про цитаты!
— Прости, Петь.
— Как там теперь Санька? Может, надо было остаться с ней?
