— Отец, не сердись…
— Ты не должна выходить из дома без сопровождения! Случись что с тобой, и никто тебе не поможет.
— Я тоже так думала раньше, но эти люди пришли мне на помощь, — Мира имела в виду Феликса, Тима и Исидора.
Отец девушки смерил незнакомцев неприветливым взглядом и сделал вид, что ему не до них. Мира горячо продолжала:
— И Дарен не оставил бы меня, будь он рядом.
Богач еще более помрачнел:
— Твой Дарен сгинул. Пора забыть о нем.
— Пора?! — возмутилась Мира. — Я сама решу, пора или нет!
— Дарен пропал, но власть лабиринта над вашим городом закончилась, — заговорил Феликс. — Теперь это обычные катакомбы. Если вы хоть сколько-нибудь сочувствуете дочери, то снарядите людей, чтобы разыскать юношу. Им ничего не грозит.
— Не лезьте в мои дела, — процедил Чеслав.
— Отец! Феликс и его друзья победили лабиринт. Я была с ними и ручаюсь за каждое их слово.
— Ты спускалась в лабиринт, Мира?! Что ты говоришь?
— Да, спускалась.
— Зачем? Твоего Дарена никогда даже не было в лабиринте!
— Что? — глаза Миры расширились от изумления. — Отец! Тебе известно, где он?
Поняв, что проговорился, седовласый богач скрипнул зубами.
— Ступай в дом, Мира! — Чеслав втащил дочь под крышу, и массивная дверь с грохотом захлопнулась за ними.
Феликс, Исидор и Тим постояли у подъезда, озадаченные таким поворотом событий. Однако, по здравому размышлению, им пришлось отступить. Их роль защитников девушки была исчерпана, а за дверью особняка начиналась частная жизнь Чеслава и его семьи.
Втроем они вернулись в заколоченный дом, недавно послуживший им выходом из лабиринта, чтобы обсудить свои планы.
Исидор, правда, волновался:
— Как ты считаешь, Феликс, горожане не предпримут новой попытки нас тут замуровать?
— Пусть приходят, — Феликс выражал уверенность. — Скажем им: хватит жить в вечном страхе. Мы докажем, что с нами ничего не случится в этом доме!
Но на улице пока было тихо. Толпа не собиралась. Вероятно, известие о том, что опасный дом занят какими-то незнакомцами, еще не облетело окрестности.
Кое-как примостившись на обломках ветхой мебели среди свисающей со стен паутины, путники держали совет.
— Феликс, меня пугает вмешательство в чужую судьбу, — сказал ученый, бережно доливая масло в переносную лампу. — Любовь — это мир иллюзий. Помогать влюбленным — наиболее безрассудное занятие, какое я только в состоянии вообразить.
— Я всегда считал, что влюбленные в первую очередь нуждаются в поддержке, разве нет, Исидор?
