И Покровский! Они наверняка встретились в самый неподходящий момент, по закону бутерброда.
Интересно, что она ему говорила? А что он — ей?
Однако Покровского на кухне не оказалось.
Калифорнией Костя усадил ее рядом с собой и предложил «полечиться», но Наташа наотрез отказалась.
— Генрих, — угрюмо спросила она. — Вы вчера куда-то ходили?
— Ездил, — быстро ответил он. — К тетке, тут недалеко.
— На чем? — Перед Наташиным мысленным взором маячила белая рубашка, удалявшаяся по тропинке в сторону леса. — Здесь же нет автобусов.
— Так на попутках! — ласковым, «нянюшкиным» голосом ответствовал эконом. — Я всегда на попутках перемещаюсь, удобно.
Конечно, он врал. Наташа прекрасно помнила, сколько времени она потратила по дороге сюда, рассчитывая поймать хоть какой-нибудь транспорт. Конечно, Генриху могло страшно везти, но твердо рассчитывать на то, что тебя подберут ночью в сельской местности и подвезут до места — просто смешно. Однако уличать она его не стала. Не время.
— Хорошо спали? — спросил Вадим, который был слегка помят, но чисто выбрит и наодеколонен чем-то дорогущим.
— Спала? Отвратительно! — ответила она.
— А я спал великолепно, — вмешался Стае. Он выглядел на редкость отдохнувшим. На безмятежном лице не было ни тени, под глазами никаких мешков, губы улыбаются. — В этом доме кровати хорошие.
И вот тут-то появился Покровский. Он вошел в кухню и сразу посмотрел на Наташу. И, как водится, проглотил свою улыбочку, не дав ей пожить подольше.
— Все живы-здоровы? — спросил он хозяйским тоном. — Ну и отлично. Генрих, будь добр, мне тоже оладьев.
Генрих поставил перед ним тарелку с оладьями и вдруг по-собачьи вскинул голову:
— По-моему, к нам кто-то пришел, — сообщил он. — Я схожу посмотрю.
Он вышел, и одна створка лениво потянулась за ним да так и застыла на полдороге, и теперь из кухни можно было видеть входную дверь. Наташа сидела самым выгодным образом, поэтому отлично разглядела гостя. Вернее, гостью.
Когда Генрих вежливо отступил в сторону, в холл вошла невысокая и ладная молодая женщина с приятным лицом. У нее были светлые волосы, которые она скрутила на затылке аккуратным кренделем. Во всем ее облике сквозило сдержанное достоинство.
— Извините, — пробормотал Покровский, который тоже увидел ее, излишне резко отодвинул стул и поспешил даме навстречу. Створку он задел плечом, и она отворилась даже шире, чем прежде.
— Андрей! — воскликнула женщина с тревогой и взяла его за обе руки. — Как только я узнала, сразу приехала. Это что-то невероятное! Ужасно!
