Шарик растерялся. До сих пор все шло по правилам, и вдруг на тебе!
— Хе-хе… — сказал Козел.
Шарик посмотрел на него через увеличительно искажающую лупу. Борода у Козла оказалась на лбу, а рога торчали изо рта, как моржовые клыки.
Шарику захотелось выхватить свой пистолет и — ба-бах! — застрелить это ехидное чудовище. Козел гнул свое:
— Надо сообщить куда следовает, пускай другого присылают. А сами пока разойдемся, чтоб тут ничего не нарушить.
— Ну что вы, Тимоша, в каждом деле бывают трудности, — пробасил Иван Иванович.
И вдруг оба уха у Шарика встали торчком! Это означало, что его лохматую голову осенила гениальная мысль.
Он обратился к близнецам.
— Захар нес мыло?
— Нес! — дружно подтвердили близнецы.
— Следовательно, — Шарик сделал эффектную паузу, — следовательно, его следы должны пахнуть чем? Земляникой! Ведь мыло земляничное, не так ли, Тимофей?
— Земляничное, — подтвердил Козел.
— Браво, Шарик! — воскликнул Слон, пораженный простотой и силой этого вывода.
А Шарик уже мчался по земляничному следу. Что-что, а нюх у него был отменный.
След становился всё свежее, свежее, словно пропавший котенок пробежал здесь минуту назад.
И вдруг след пропал!
Шарик резко остановился. Огляделся.
Он стоял посередине волейбольной площадки.
— Что-нибудь случилось, Шарик? — участливо спросил Слон.
— След пропал, — пробормотал сыщик. — Не может он здесь оборваться! — Ухо у него удрученно опустилось.
— Хе-хе, — вставил Козел, — может, кошан разбежался, крылышками взмахнул и на Луну полетел? У нас это просто.
— Ах, Тимофей, — укоризненно сказал Иван Иванович, — в такой момент, когда решается судьба ребенка… Ах!
Тут Шарик, разглядывая землю через лупу в том месте, где оборвался след, воскликнул:
— Ага!!! — и отрывисто спросил Марью Васильевну: — У Захара были особые приметы?
— Ага, — вставил Козел, — крылышки.
— Почему вы говорите «были»? — помертвев, прошептала Марья Васильевна. — Его нет… в живых?!
— Разве я сказал «были»? Я спросил, есть ли у Захара особые приметы.
— Есть, есть! Он… такой хороший.
— Не волнуйтесь. Подумайте. Я спрашиваю о приметах, которые отличали бы Захара от других близнецов.
Марья Васильевна подумала и сказала:
— Он самый хороший.
Все это время Иван Иванович, растопырив уши, похожие на два огромных серых зонта, напряженно прислушивался к разговору. Но вот, кашлянув, он робко подал голос:
— Простите… если могу быть полезен…
— Слушаю вас, — охотно отозвался Шарик, потерявший надежду получить нужные сведения от Захаровой мамы.
