Тогда же бывший башнер танка Т-26 Василий Дергач немного рассказал о себе, как отступали и столкнулись под Смоленском с немецкой бронетанковой группой.
– Т-26, конечно, хренота против немецких панцеров, броня всего пятнадцать миллиметров. Ты ее из своего пулемета пробьешь. У германских Т-3 немного потолще, но мы ее все равно пробивали. С тяжелыми Т-4 старались в лоб не сталкиваться: броня втрое толще и пушка сильная. Но их немного было.
– А «тридцатьчетверки»? – спрашивал Костя. – Говорят, они сильнее любого фрица.
– Может быть. Но у нас в батальоне ни одной не было, лишь «бэтэшки» и наши Т-26.
– Ты хоть один танк подбил?
– Подбил, – усмехнулся Дергач. – Вдвоем стреляли, гусеницы порвали, а потом подожгли. Ничего, горел справно. Только нас в этот день раскатали так, что из роты всего две машины осталось. У фрицев снаряды сильные, подкалиберные еще в начале войны имелись. Нашу броню насквозь прошибали, экипаж вылезти порой не успевал. Мне повезло, нам снаряд в моторное отделение угодил. Все трое спаслись.
– Неужели бы ты в того маршевика выстрелил? – спросил Костя.
– А ты как думал? Мы харчи ребятам несем, а в ночь переправа под огнем. Мишку Лысенко снарядом разорвало, уже целое кладбище на берегу, а я всякую сволочь щадить буду?
Дергач нервно закурил и после короткого молчания сказал:
– В сгоревших танках от ребят одни головешки оставались. Ведрами собирали и в одну яму сыпали. Такая братская могила. Когда из окружения выходили, я лицом к лицу с немецким патрулем столкнулся. У меня пулемет в руках был. Так я в них весь диск, шестьдесят пуль, выпустил. Двоих сразу наповал, а третьего еще прикладом добивал. У меня злости хватает после того, что в сорок первом насмотрелся.
– Семья у тебя где? – спрашивал Костя, переводя разговор на другую тему.
– Семья-то?.. – задумчиво переспрашивал Дергач. – Живы – нет, не знаю. Отца на фронт призвали, мать с младшими сестрами-братьями в Воронеже осталась. А там война – писем с зимы не получал. В Астрахани с женщиной сошелся, немного меня постарше. Сын у нее три года, и от меня ребенка ждет. В феврале рожать будет.
– Ну вот, не так все плохо.
– Эх, Костя, – грустно отмахнулся обычно веселый танкист.
Хотел что-то сказать, но промолчал. Ступников его понял. Не слишком надеялся Дергач дожить до февраля.
Выше по течению, в затоне, окруженном деревьями, располагалась ремонтная база. Неподалеку жили рабочие вместе с семьями и кое-какой живностью, которую удалось вывезти с собой.
