Степан Зайцев, получивший орден Красной Звезды еще в Финскую войну, а Николай Морозов медаль «За боевые заслуги» за Керченский десант, козырнули и пошли к месту стоянки своих катеров.
– Зайцев! – окликнул лейтенанта в спину Кращенко. – Я по два командира на одном катере держать не могу. Слишком большая роскошь. Закончишь ремонт катеров и завтра примешь «Шахтера».
– Есть, принять «Шахтера», – козырнул лейтенант.
– А мы уж как-нибудь с товарищем комиссаром управимся без твоего умелого руководства.
Зампотех дивизиона старший лейтенант Сочка, в замасленном комбинезоне, догнал обоих командиров, угостил папиросами, расспросил о повреждениях и заявил:
– «Каспиец» ко мне перегоняйте. Там наверняка сварка потребуется.
Бывший механик колхозной паромной переправы дело свое знал и заверил обоих:
– Пушку в порядок быстро приведем. Насчет двигателя, если что, обращайтесь тоже. А вообще, вы молодцы – почти от самой Астрахани до Сталинграда все три катера привели. Сейчас на этом участке ни одного судна не увидишь, немцы даже за рыбацкими лодками гоняются.
Высокий, костлявый в плечах, Михаил Тихонович Сочка был доброжелательным, всегда готовым помочь человеком. В дивизионе его уважали.
Если капитан-лейтенант Кращенко встретил прибывших прохладно, то моряки катеров, расставшиеся всего две недели назад, обнимались и радовались встрече, как будто не виделись полгода. Костя Ступников не имел права покидать свой пост надолго из-за опасности авианалетов. Поздоровавшись с ребятами, снова вернулся к своим пулеметам.
Вечером, когда стемнело, ему помахал с берега старый приятель Яша Лученок, земляк, тоже из Камышина. Жили в разных концах города, познакомились и подружились в учебном отряде в Астрахани. Получилось так, что направили в один дивизион, только на разные катера. Костя, оставив вместо себя Агеева, спрыгнул на пожелтевшую хрусткую траву и обнял земляка.
– Живой, Яшка?
– Живой. Чего мне будет? Писем из дома не привезли? А то мы здесь как на необитаемом острове живем.
– Привезли кому-то, но тебе нет. Да сейчас от писем радости немного. Чуть не в каждом письме слезы: один погиб, другой без вести пропал. У меня от отца сколько месяцев ни одной весточки. Сгинул батя, чую. Ладно, рассказывай, как вы здесь живете.
– Подожди, выпьем сначала, – Яша отстегнул с пояса фляжку, побултыхал возле уха. – Яблочное вино. В местном колхозе берем. Яблок завались, на закуску тоже яблоки. А с харчами туго.
Отпили по несколько глотков кисловатого, но заметно шибающего в голову вина, загрызли яблоками.
