Конечно, если бы дед остался в станице, все еще могло измениться. Он успел бы попасть и в категорию врагов народа, и в категорию раскулаченных, как это и произошло с большинством станичников. Да и по натуре своей дед бы не смолчал, возмутился разгромом древнего казачьего племени. Но, он уехал из станицы, исчез, поселился и затерялся в огромном по тем временам городе, столице Западного Урала – Перми. Тем самым спас и себя, и обеспечил продолжение своего рода, своей семьи, своей фамилии.
Дед купил в Перми дом. После смерти бабушки Прасковьи – женился, создал новую семью, еще более разрывая связи с родной станицей. А далее – война, не до казаков стало.
С войной приутихла компания против казачества. Казаки, где бы не находились, бросались в бой – по призыву ли, добровольно. Защищать отечество у казака в крови В это время забываются все обиды, унижения – не до того сейчас, потом, разберутся же, должны разобраться. А пока опасность, не пустить, защитить – вот главное!
Больно слышать сегодня, читать в газетах, слушать по телевизору смакование небылиц про предательство казачье в Великой войне с Гитлером, с фашизмом. Чего только не придумали!
Да, числились в фашистских полках казачьи формирования. Но ведь это они себя так именовали!
Были в войсках Гитлера и Украинские полки, и Белорусские, и родные российские с советскими генералами в предводителях. Что же, вся Русь, вся Окраинная и Белая, все были с ними, с фашистами?
Тех казаков-то, что куренными, потомственными казаками были, что сбежали с родных мест испугавшись новых властей, не преуспевших в междуусобной войне с соплеменниками, тех, кто послушался генералов-неудачников, да и уплыл за море, на берег турецкий, где и погибли от бескормицы, от жажды да голода, брошенные на произвол судьбы генералами-предателями, что сами от трусости своей бежали от родных берегов, болтая при этом о верности России, Великой и Неделимой, тех казаков и осталось-то в эмиграции, к началу войны, по подсчетам специалистов, не более десяти тысяч человек. Всех! Вместе с детьми малыми и большими, стариками, тоже противящимися новым порядкам, да с женщинами, вечными страдалицами мужского недомыслия. Где же из этих жалких остатков создавать было казачьи полки да дивизии, о которых, захлёбываясь от восторга, докладывал сподвижникам фюрера генерал-предатель Краснов?
Не было там, в тех «казачьих» полках казаков. Всякие бродяги, душегубы-уголовники записывались в полки эти, чтобы пожить да посвирепствовать «на халяву», под фашистов подделываясь – вот кто там был, в полках этих. Это они, подонки, выдавая себя казаками!
