Дверь снова загремела затворами. Пришли за «стариком».
– Как звать то тебя?
– Саныч, – кричу вдогонку. – Санычем меня все зовут. Запомни!
– Саныч, – обернулся «старик» от двери. – А ведь мне-то, мне-то всего сорок лет, Саныч. Ты вот это запомни.
Больше в тюрьме мы с ним не виделись.
* * *
Дед чутьем уловил надвинувшиеся на станицу беду, бескормицу, разорение. После долгих раздумий понял – плетью обуха не перешибешь. Комбедчиков, желающих распределять готовое, становилось все больше. Решил – надо делить хозяйство. Нелегко дается такое решение – рушить хозяйство, созданное не годами – столетиями, не тобой созданное, многими поколениями. Но делать нечего – надо жить.
«Мне-то не долго осталось, а дети?» Всем детям выделил по дому, с закрепленными за домом земельными участками, наделил каждую родную семью разрешенным в то время количеством скота, лошадей. Казачество еще пользовалось в отношении лошадей определенными льготами, ибо казачья семья обязана была полностью экипировать идущего в армию члена семьи. Это еще тогда, до полного разгона и уничтожения казачества. Экипировка должна была быть полной – обмундирование по установленной форме, молодой, здоровый и сильный боевой конь. Лошадей принимала и нещадно выбраковывала специальная комиссия. Понятно, что на таких условиях выращивать и содержать лошадей в казачьих семьях государству было выгодно.
До поры – до времени.
Дед, обеспечив необходимым хозяйством детей, часть оставшейся собственности сумел удачно распродать, обеспечив себе сносное существование на старости лет.
А далее он делает глубоко продуманный, прямо-таки гениальный ход! Определенное количество скота, лошадей, инвентаря – специально им оставленных – он передает в виде дара вновь организованному колхозу. Собственный дом – добротный, на каменном фундаменте, двухэтажный, со всеми надворными постройками – дарит сельсовету.
Дед на какое-то время становиться героем. Его ставят в пример, как сознательного, преданного Советской власти, казака. Он решает выехать из станицы. Его не только спокойно, без препятствий отпускают, его провожают с почетом.
Дед задумал и сделал главное – он обеспечил спокойствие и неприкосновенность своим детям. Никому и в голову не приходило подозревать в чем-то детей уважаемого Советской властью казака. Казака, поставленного в пример другим. В то время это было важным, начиналась компания по травле и разгону казачества, для этого нужна была какая-то ширма, в виде местных героев. Герои из народа были вне подозрений, властью не наказывались. Планы деда и желания власти совпали.
