И она была напугана, она была очень сильно напугана. Все это время веселая и смелая, а сейчас напуганная и растерянная.
И тут до него дошло, чем все это может обернуться. Ну не полетит он и черт с ним. Поплачет день-другой и забудет. Пройдет. Только смерть не пройдет. Надо вытащить её, вытащить, во что бы то ни стало и вернуться. И пусть как будет.
— Возьмите палку, сударыня. — Сказал он, сглотнув, и протянул ей палку. Но было такое ощущение, что она его не слышала. Палка коснулась её плеча.
— Не дотрагивайся до меня! — вскричала она. — Даже не подходи! Я просто дура, что согласилась на твою авантюру! — она тяжело дышала, — И знаешь что? Ты на меня смотри!
— Да, сударыня.
— Хватит называть меня сударыней каждый раз, когда ты разозлен или вне себя. И хватит звать меня куратор каждый раз, когда боишься или хочешь что-то попросить. Елизаветта меня зовут. Слушай меня очень внимательно и делай то, что я скажу. Понял?
— Понял вас.
— Какие песни знаешь?
— Чего?
— Алексей! Ты со мной сейчас разговариваешь! — сказала она, не отрывая от него глаз. — Со мной, ясно? Со мной, а не с кем-то другим. Живо отвечай, какие песни ты знаешь!?
— Ну… Я знаю песню «Ландыши».
— Молодец, Прошин. Хорошая песня. Так! Начинаем петь. Вместе. Как там начало? Ты помнишь?
— Ты сегодня мне принес. — Сказал Алексей, слегка ошалев.
— Точно. Ты сегодня мне принес, как же там… не букет из пышных роз, да? А что принес?
— Не тюльпаны. — Подсказал Алексей дрожащим голосом.
— Ах да, не тюльпаны и не лилии… Какой слог хороший! Ты что не поешь? Цветы не любишь? А должен. Цветы — дети жизни.
— Дети — цветы жизни. — Поправил он.
— Жизнь — цветы детей.
— Пой давай!
Она ненормальная. Это была единственная мысль Алексея. Но, сглотнув он начал подпевать.
— Протянул мне робко ты… — он стал суматошно соображать. Никогда не любил пение. И песен не знал толком.
— Очень скромные цветы, — сказала она.
— Но они такие милые. — Подпел он хриплым голосом.
— Да, действительно милые. — Согласилась Елизаветта.
Тут Алексей заметил, что у неё руки дрожат. Ему не почудилось, ей было действительно очень страшно.
— Давай, подпевай! — сказала она и внезапно провалилась почти по шею. Из-под её ног пошли эти ужасные, отвратительные пузыри. И какие огромные! Запахло болотом. И каким-то мерзким, совсем болотным болотом.
Она стояла, подняв руки и равномерно дышала. Он не мог больше смотреть, с каждой секундой становилось все страшнее.
— Почему петь перестал? — сказала она медленно и вернула его к жизни. — Зачет по физкультуре не получишь! Пой немедленно!
