– Что ты хочешь этим сказать, Эванджелина?
– Этот бриллиант воздействует на человека так, чтобы у него было то, чего он хочет меньше всего. Для тебя он не изменил ничего. Он подействовал на Коннолла, меня и папу, но не на тебя. Это говорит о том, что ты уже живешь с тем, чего меньше всего хочешь.
Джилли распрямила плечи, взяла ожерелье и шагнула к разгневанной матери.
– Я счастлива и опасаюсь, что эта вещь все разрушит. Она, похоже, никак не вредит тебе, поэтому пусть будет твоей. Делай с ней все, что ты хочешь. А я собираюсь выйти замуж за Коннолла. Он хороший человек.
Эванджелина взяла руку матери и положила ожерелье ей в ладонь, после чего вернулась на свое место. Когда она села, Коннолл почувствовал, как она дрожит, и нежно сжал ее пальцы. Противостоять родительнице, которой она никогда в жизни не смела, перечить, – для этого требовалось немалое мужество. И вера. Вера в него.
– Я люблю тебя, Эванджелина, – проговорил он, не спуская с нее глаз.
Она безо всякого предупреждения обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.
– Я люблю тебя, Коннолл, – зашептала она ему на ухо. – Спасибо, что спас меня от самой себя.
Он еще крепче прижал ее к себе. Слава Богу, что Дейзи устала от его игр! Слава Богу, что она встретила Айви! И спасибо Господу за этот проклятый бриллиант, который он надеялся никогда больше не увидеть!
– Полагаю, что я должна принять его, – сказала виконтесса, сжимая пальцы вокруг ожерелья. – Но я не испытываю счастья по поводу этого, Эванджелина. И ты доживешь до того времени, когда пожалеешь об этом. Попомни мое слово, глупая ты девчонка.
Сколько можно терпеть… Коннолл поднялся:
– Если вы беспокоитесь, миледи, что Джилли будет принижена и сломлена супругом, то знайте: никогда этого не случится. И попрошу вас перестать спасать ее.
– Очень сожалею, если была таким тяжким бременем для тебя, Джилли, – суровым тоном сказала леди Манроу и покинула комнату.
Лорд Манроу вздохнул:
– Мне нужно куда-нибудь ее свозить. Это может поправить ей настроение.
– Папа, – спросила Джилли, видя, что он собирается уйти, – почему ты позволял ей верховодить, над тобой? Ведь ты, как это видно, способен…
– Иметь собственное мнение? – закончил за нее фразу отец. – Я люблю твою мать. Я был знаком с ее отцом. Я знал, что он за человек. Я делал все возможное, чтобы не походить на него. Очевидно, я зашел слишком далеко в своем стремлении, и ты дорого заплатила за это. – Он бросил взгляд на Коннолла. – Или едва не заплатила.
