– Я по-настоящему обожаю вас, мисс Манроу. Вы же знаете.
Конечно, она знала; он демонстрировал ей это при каждом удобном случае.
– Я знаю о ваших чувствах, милорд, – сказала она, высвобождая руку. – Вы никогда их от меня не скрывали. – Она искоса взглянула на маркиза. – Боже мой, я только сейчас поняла, насколько здесь жарко!
– Я сию минуту принесу вам напитки, – сказал граф, едва не зарычав на Коннолла, и ринулся в толпу.
– Я вижу, что мне все еще требуется некоторая практика, если Редмонд переплюнет меня в подхалимстве, – непринужденно заметил маркиз.
– Вы оба простите меня, – вмешался в разговор отец, – я оставлю вас, чтобы справиться, не требуется ли чего-нибудь леди Манроу.
Когда они оказались одни, Коннолл некоторое время внимательно смотрел на нее, и его взгляд обещал такие вещи, о которых, она понимала, он не дерзал сказать в переполненном людьми зале. Она ощутила тепло между ног. Боже милостивый!
– Как прошла ваша кадриль? – спросил он, поднимая голову, чтобы посмотреть в ту сторону, куда удалился Редмонд.
– Была короткой.
– Ага. Ты мечтаешь, стало быть, о более продолжительном танце?
– Не с лордом Редмондом, – пробормотала Эванджелина, протягивая руку, чтобы пальцами обхватить его теплый рукав. – Я не могу вспомнить, где находится стол со сладостями, – сымпровизировала она, чтобы скрыть возникшее желание коснуться его. – А ты?
– Не имею понятия. Давай поищем?
– Что вы обсуждали с моим отцом? – спросила она.
– Ты, в самом деле, хочешь поговорить об этом? – пробормотал Коннолл, притягивая ее к себе ближе.
– Ты ожидаешь, что я сделалась совсем тупой и собираюсь ждать каждого твоего слога, словно из твоих губ капает золото?
Маркиз фыркнул:
– Это было бы довольно неприятно. Ну ладно. Мы говорили о тебе.
– Обо мне. О цене, вероятно? – Значит, он совершил туже ошибку, что и Редмонд, и направился не к тому родителю за… за тем, что он хотел от нее. – Не для исповеди, я надеюсь.
– У меня нет ни малейшего желания скрещивать шпаги с твоим отцом, Джилли. Беседа носила приватный характер, но мы не коснулись твоих пристрастий и антипатий.
Как будто ее отец что-либо знал о ней.
– И? – спросила она. – Вы пришли к каким-то интересным выводам?
– Все, что касается тебя, очень интересно. – Он наклонился к ней. – Я мечтаю о дальнейших исследованиях.
– А что… – Она поперхнулась и откашлялась. – Что дает тебе основания думать, что я позволю тебе эти «дальнейшие исследования», как ты выразился?
