Передо мной открылась тяжелая стальная дверь. Я переступил порог и огляделся. Камера оказалась огромной, что меня поразило. Все, что я знал о тюрьме, ограничивалось строгим и нестрогим режимами. О заключенных, отбывающих срок по административным статьям, фильмы, как правило, не снимают. Первым делом я начал искать свободную койку. Двухъярусные кровати стояли плотно, и почти на каждой лежали матрасы со следами тюремной жизни. На одном из них я увидел несколько журналов, на другом — измятую простынь, на третьем — пачку печенья «Барни», на четвертом — еще два матраса и спящего человека. С одной из верхних «полок» мне навстречу спрыгнул худой сутулый парень в застиранной белой майке.
— Привет, — произнес он, протягивая руку. — Илья.
— Артем, — представился я.
— Политический?
— Полагаю, что да.
— Что там на улице? — спросил он с улыбкой.
— Холодно, — говорю. — Или ты о чем?
— Видел что-нибудь?
— Видел, — говорю, — девушку с плакатом.
— И что там написано?
— Там написано: «Свободу Навальному и…»
Я задумался, вспоминая фамилию второго. Что-то насторожило меня в облике собеседника. Какие-то смутные ассоциации заставили меня уточнить:
— Как твоя фамилия?
— Яшин, — ответил он.
— Вот, — говорю, — точно. Там написано: «Свободу Навальному и Яшину».
Яшин хмыкнул и вернулся на свою вторую «полку».
Минут через десять появился мой брат. Яшин снова ловко спустился на землю и представился.
— Аналогично, — ответил Иванкин и уверенно направился к свободной койке.
В общем, худо-бедно мы разместились. Я на койке Лимонова, Илья на койке Немцова. В спецприемнике эти имена еще не забыты. Постельного белья на всех не хватило. Выяснилось, что спецприемник никогда раньше не заполняли под завязку.
Думаю, что, когда человека «закрывают» надолго, хотя бы на пятнадцать суток, все дни, проведенные им в камере, сливаются в один. Все они однообразны и похожи друг на друга, как айфоны. Другое дело, когда срок заключения составляет всего один день. Тогда этот день превращается в неделю. До сих пор я сохранил ощущение, что провел в спецприемнике значительную часть жизни. Впрочем, может, так оно и было…
В основном, как выяснилось, здесь отбывают наказание «пьяные водители». Количество других правонарушителей незначительно. И коль скоро все мои сокамерники естественным образом (впрочем, что в этом естественного?) были разделены на «политических» и остальных, этих самых «остальных» мой брат в шутку прозвал «ворами». Он так и говорил:
