— Слишком хорошо представляю, — откликнулся Хуг. — Я однажды полгода писал роман, потом потерял единственный экземпляр рукописи.
— Правда? Это было ужасно для вас? Нечто подобное случилось с Карлилем, с его трудом о французской революции.
— Сходство только в потере бумаги, содержание рукописи совершенно иное, могу вас заверить.
— И что же вы сделали?
— Целую неделю горевал, а потом все написал заново. А что мне оставалось делать? Второй вариант оказался даже лучше первого.
Дебби вздохнула.
— Я тоже как-нибудь выкручусь. Нет смысла дольше ломать над этим голову. Как вы думаете, налогоплательщики не будут возражать, если мы выпьем еще по одной?
— Если на это не хватит общественных средств, примемся за частные.
Хуг подозвал официанта и заказал еще два мартини.
— А как вам, Дебби, пришла в голову мысль работать самостоятельно?
— Я оказалась победительницей на фотоконкурсе. И это послужило толчком для меня. Мое имя появилось в специальных журналах, а в банке у меня внезапно появилось семьсот пятьдесят фунтов. Мне всегда хотелось когда-нибудь стать самостоятельной, делать только то, что доставляет удовольствие, не оглядываясь на других. И вот, наконец, наступил момент попытать счастье. За эти деньги я арендовала ателье и купила необходимое оборудование. Потом написала некоторым знакомым, подыскала агентство, и дело пошло. С тех пор я работала как сумасшедшая.
— Тогда неудивительно, что у вас нет времени для друга, — с улыбкой заявил Хуг.
Дебби тоже улыбнулась.
— Это не вопрос времени — мне было просто неинтересно. — Она отпила приличный глоток. — Вы хотите что-нибудь услышать о моей любовной жизни?
— Эта тема всегда интересна.
— Ну, хорошо. Когда мне было восемнадцать лет, я влюбилась в женатого мужчину. Это была невинная, романтическая влюбленность, так как он был гораздо старше меня и не захотел воспользоваться моим увлечением. Через три года я познакомилась со своим одногодком и влюбилась в него. Он был чрезвычайно талантливым скульптором, но почти не работал. Его брат был оформителем сцены, у обоих было множество друзей, обладавших тем или иным талантом. Но ни один из них не хотел повседневно работать. Они болтались по моей квартире, слушали музыку, в то время как я занималась своей «мещанской» профессией. Постепенно до меня стало доходить, что я содержу всю компанию. Несомненно, прекрасно не спать полночи и слушать Бетховена, Баха. Но на другое утро я должна была рано подниматься и отправляться на работу. Нужны были деньги, чтобы оплачивать квартиру и еще питаться. А если Максу, скульптору, и удавалось что-то заработать, ему даже в голову не приходило дать мне хоть немного из этих денег. Нет, он покупал себе что-нибудь из одежды и напитки для нас всех. Он был очень общительным. — Глубокие морщинки появились в уголках глаз Дебби. — Он дружески улыбается, кланяется, если нужно, и является со своей голодной оравой к обеду. Бедный Макс! Это звучит низко или нет? В один прекрасный день я просто бросила его. Вскоре после этого я получила премию на фотоконкурсе.
