— Мы уже почти на небесах, — хрипло пробормотал он.
Шкипер Эб неожиданно вскочил на ноги. Он никогда не слышал о таком необычайном электрическом явлении, встречающемся раз в сто лет, как «Огненная буря», предшествующая в некоторых случаях сильным тропическим бурям, но его опытный глаз внезапно обнаружил, что этот ярко-красный зонтик на самом деле не что иное, как небольшой водяной смерч, отражавший красный свет. Не обладая теоретическими познаниями, капитан не мог сказать остальным, что его порождает громадная воздушная воронка, однако видеть водяные смерчи ему доводилось часто.
И все же он по-прежнему не знал, что и думать. Все происходящее было выше его понимания, хотя, конечно, крутящийся чудовищный водяной вал не укладывался в его представления о небесах. И тут, когда он колебался, раздался первый звероподобный рев надвигавшегося циклона. Оглушенные им, старики ошеломленно, испуганно переглянулись между собой.
— Думаю, что это глас Божий, — прошептал Зеф. — Полагаю, мы всего лишь несчастные грешники.
В следующее мгновение дыхание циклона ворвалось в их глотки, и «Шамракен», следовавший домой, миновал врата вечности.
Капитан каботажного судна
Большой Хуан Карлос, капитан «Санты», смотрел на единственное длинное коническое окно в огромной серой монастырской стене, возносящейся в двенадцати ярдах.
Эта стена возвышалась на пристани, и все пространство между нею и бортом судна было завалено товарами, уже выгруженными и ожидающими погрузки. На лице капитана, смотрящего вверх на это единственное, одинокое окно, застыло странное выражение, и его первый помощник, низкорослый, горбатый мужчина, очень загорелый и тощий, наблюдал за ним с комингса главного люка с забавной гримасой сочувствия и любопытства.
— Старику, как всегда, плохо, — пробормотал он, и его произношение выдало в нем англичанина. Он перевел взгляд с молчаливой фигуры шкипера, стоявшего на корме, на продолговатый конус единственного окна, нарушавшего целостность вздымающейся ввысь монастырской стены.
Через минуту мужчины увидели то, что и ожидали, — длинную вереницу монашек с полузакрытыми лицами, которые два раза в день — утром и вечером — поднимались внутри монастыря по лестнице, освещенной дневным светом, падавшим из уже упомянутого единственного окна.
Большинство женщин проходило мимо окна тихо, с сосредоточенным выражением, глядя перед собой; однако то одна то другая молодая монашка, воспользовавшись случаем, бросала взгляд на Плотский мир, от которого они отреклись навсегда. Их юные, прекрасные лица, появившись на мгновение, казались еще более от мира сего из-за сурового, аскетического наряда, облекавшего их; потом они исчезали из вида в длинной упрямо двигающейся череде молчаливых фигур.
