По пути наверх Майк сделал попытку отвести Псмита в сторону и указать на разумность уйти как можно раньше, но Псмит упорно беседовал с их гостеприимным хозяином. Майк был покинут на товарища Преббла, который в своей лекции за столом, по-видимому, только-только коснулся животрепещущей темы.
Предсказывая духовные гимны в гостиной, мистер Уоллер был излишне оптимистичен (или пессимистичен). Когда они вошли туда, Ады там не оказалось. Видимо, она отправилась прямо спать. Юный мистер Ричардс сидел на диване, мрачно перелистывая страницы фотографического альбома, содержавшего портреты мастера Эдварда Уоллера в геометрически прогрессирующих степенях омерзительности — тут в платьице, смахивая на химеру, там в матросском костюмчике, смахивая вообще ни на что земное. Изучение этих фотографий явно усугубляло мрачность мистера Ричардса, но он упорно его продолжал.
Товарищ Преббл загнал упирающегося Майка в угол и удерживал его там сверкающим взглядом наподобие Старого Морехода из одноименной поэмы Кольриджа. Псмит и мистер Уоллер в противоположном углу почти касались лбами, склонившись над чем-то. Майк полностью оставил всякую надежду, что Псмит его выручит, и пытался держаться наплаву с помощью мысли, что вечно так продолжаться не может.
Казалось, протекли часы, а затем он, наконец-то услышал, что Псмит прощается с их гостеприимным хозяином.
Он взвился на ноги. Товарищ Преббл был как раз на середине фразы, но сейчас было не время для изысканной учтивости. Майк чувствовал, что должен убраться отсюда и незамедлительно.
— Боюсь, — говорил Псмит, — что мы вынуждены уйти. Мы провели чудесный вечер. Вы непременно должны как-нибудь заглянуть к нам и привести товарища Преббла. Меня может не быть дома, но товарищ Джексон будет обязательно и с величайшим восторгом послушает дальнейшие рассуждения товарища Преббла на тему, которой он владеет столь мастерски.
Насколько можно было понять, товарищ Преббл сказал, что не преминет прийти. Мистер Уоллер просиял. Мистер Ричардс, все еще погруженный в мрачность, пожал им руки в молчании.
На дороге, когда входная дверь захлопнулась за ними, Майк излил душу:
— Послушай, Псмит, — заявил он категорически, — если, как твоему доверенному секретарю и советнику, мне и дальше предстоит вляпываться в такие заварушки, так будь добр, прими мою отставку.
— Оргия была не в твоем вкусе? — сочувственно осведомился Псмит.
Майк испустил смешок. Один из этих коротких, глухих и горьких смешков.
