Майк, отъединенный от Псмита движениями толпы, слушал с нарастающим унынием. На него волной нахлынуло то чувство, которое порой обрушивается на впечатлительных людей в театре, когда на сцене кто-нибудь ведет себя нелепо — нелогичное ощущение, будто в калошу сел ты, а не актер. Майку нравился мистер Уоллер, и ему было тошно смотреть, как он выставляет себя на посмешище толпе. Тот факт, что мистер Уоллер не знал, что его осыпают насмешками, а ошибочно считал их криками одобрения, дела не меняло. В Майке просыпалось смутное бешенство.
Его негодование начало обретать более личную направленность, когда оратор, отклонившись от ведущей темы Социализма, перешел на трезвенность. Причин касаться трезвости у мистера Уоллера особых не было, кроме энтузиазма. Он связал трезвенность со своими высказываниями о социализме, приписав летаргию масс их приверженности алкоголю, и толпа, благодушно похлопывавшая себя по спине при нападениях на Сословные Привилегии и Собственность, возмутилась, обнаружив, что сама стала предметом нападения. Люди пришли сюда послушать, как ораторы будут убеждать их, что они самые лучшие ребята на земле, а не тыкать в их пустяковые недостатки. Настроение толпы стало враждебным. Насмешки посыпались чаще и утратили благодушие.
— Намерения у товарища Уоллера наилучшие, — произнес голос над ухом Майка, — но если он и дальше будет долбить их, осложнений не избежать.
— Послушай, Псмит, — быстро сказал Майк, — не могли бы мы остановить его? Эти типчики уже сыты по горло и так накалились, что способны на что угодно. Вот-вот кинутся на него или вытворят что похуже.
— Как можем мы запрудить поток? Не представляю. Он весь на взводе. Он намерен излить душу, хоть трава не расти. Чувствую, мы снова вляпались, товарищ Джексон. Нам остается только сидеть тихо и не высовываться.
Вид толпы с каждой минутой становился все более угрожающим. Особенно щедры на комментарии оказались молодые люди типа хулиганствующих бездельников неподалеку от Майка. Взгляд Псмита был обращен на оратора, но Майк внимательно следил за этой компанией. Внезапно он увидел, как дюжий молодчик в матерчатой кепке и без воротничка нагнулся.
Когда молодчик выпрямился, в руке у него был камень. Вид камня пришпорил Майка. В нем уже полчаса тлела смутная ярость, ни на кого конкретно не направленная. Теперь она сконцентрировалась на кепочнике.
Мистер Уоллер на мгновение прервал свои призывы. Кепочник занес руку. В толпе возник водоворот, и первое, что увидел Псмит, обернувшись, был Майк, обхвативший несостоявшегося метателя за шею и швырнувший его наземь на манер регбиста, останавливающего противника.
