— А кто еще? Как я говорил, я подобен зрителю карнавала. Мой родитель жаждет ринуться в гущу и дирижировать. Он человек увлечений. Всегда одно в каждый данный момент и всегда недолго. Но пока он увлечен, ничего другого для него не существует. Когда я утром уходил из дома, он был полностью поглощен крикетом. Но когда мы доедем, он, возможно, уже отвергнет крикет и предастся теперь Территориальной армии. Не удивляйся, если увидишь, что поле заняли окопы, а к павильону марширует отряд.
— Хотя нет, — сказал он, когда автомобиль свернул на подъездную аллею, и в отдалении они увидели мелькание белых спортивных брюк и блейзеров и услышали удар биты по мячу, — крикет, видимо, все еще гвоздь программы. Пошли, я покажу тебе твою комнату. Она рядом с моей, так что, если в глухие часы ночи, рассуждая о Жизни, я наткнусь на какую-нибудь великую истину, то заскочу, чтобы обсудить ее с тобой.
Пока Майк переодевался, Псмит сидел на его кровати и продолжал беседу:
— Полагаю, ты нацелен на университет?
— Верно, — ответил Майк, шнуруя сапоги. — Ты ведь тоже? Кембридж, надеюсь. Точнее, Королевский колледж.
— Говоря между нами, — продолжал Псмит, — черт меня подери, если я знаю, что будет со мной. Я это самое, как его там.
— Оно и видно, — сказал Майк, причесываясь.
— Хватит торчать перед зеркалом, не то оно треснет, — сказал Псмит. — Усеки же, что практически я шар, три пенса за бросок, в человеческом образе. Мой отец легонько покачивает меня на ладони, готовясь запустить в один из кокосов Жизни. Только не знаю, в какой он прицелился. Малейший пустяк рождает в его мозгу вихрь новых идей о моем будущем. На прошлой неделе мы отправились пострелять фазанов, и он сказал, что жизнь джентльмена-фермера — наиболее достойная мужчины и самая независимая из всех, какие только существуют на земле, и что он, пожалуй, приспособит меня к ней. Я указал, что отсутствие соответствующего обучения в нежные годы сделало меня неспособным отличить молотилку от кормовой свеклы, ну он и махнул рукой на этот план, а теперь он обратил взор на коммерцию. Вроде бы типчик по фамилии Бикерсдайк заявится сюда в субботу на следующей неделе. Насколько я могу судить, не проштудировав «Тюремный вестник», карьера означенного Бикерсдайка выглядит следующим образом. Он учился в школе с моим родителем, обосновался в Сити, нагреб энное количество дублонов, вероятно, мошеннически, а теперь заделался чем-то вроде Капитана Индустрии, управляющим какого-то там банка, и готовится выставить свою кандидатуру в Парламент. В результате этих эксцессов воображение моего родителя воспламенилось, и в последний момент он возжелал, чтобы я уподобился товарищу Бикерсдайку. Впрочем, времени пока предостаточно. Хотя бы такое утешение. Он наверняка загорится чем-нибудь еще. Готов? Ну, так не просочиться ли нам на арену?
