Не знаю, была ли у них причина для войны более серьезная, чем у муравьев, но крови было пролито много, и если я сам остался жив в этой бойне, то только благодаря счастливой случайности.
Вот как было дело: мы шли по левому берегу реки Эльбы; на правом берегу русские воздвигли страшные батареи своей артиллерии. Несмотря на то, что мы шли под горой, поросшей наверху кустарником, их ядра беспрерывно опустошали наши ряды. В этот день, который всякую минуту мог быть для меня последним днем в жизни, я вдруг вспомнил, что сегодня день рождения моей жены. Мысленно я улетел далеко от настоящей ужасной минуты и думал, какое бы это было счастье, если бы я мог каким-нибудь чудом перенестись на родину, домой.
В это время мы переходили через ложбинку, по краям которой я увидел массу незабудок в полном цвету. Под наплывом воспоминаний я нагнулся, чтобы нарвать букетик и отдать его жене, если Бог приведет вернуться домой.
Надо тебе сказать, Ромен, что сражения происходят совсем не так, как об этом пишут в книгах. Там все описывается по порядку и люди двигаются точно машины. Мы же на самом деле шли врассыпную, а это давало моим товарищам и мне полную свободу движений.
Итак я наклонился, чтобы нарвать прелестных голубых цветочков, в это самое время над моей наклоненной к траве головой пронесся, точно вихрь, затем раздался оглушительный орудийный залп, треск, точно что разорвалось, и мне в спину полетели комья земли, песку и оторванных веток. Заряд, который пронесся над моей головой, скосил всех моих товарищей, они полегли вокруг меня, как снопы. Я один уцелел. Меня спас букет из незабудок, или, вернее, мысль о родной семье, о жене, для которой мне так захотелось нарвать цветов.
Рассказы г-на Бигореля производили сильное впечатление на мою душу. Мне хотелось его слушать еще и еще. После рассказанного им эпизода из истории Фридландского сражения я с удвоенным интересом принялся за книгу Гюбера «об муравьиных войнах».
Гюбер был слепой. Он глядел на мир Божий глазами своего верного и умного слуги. Гюбер слушал его рассказы о природе, а потом диктовал ему описание жизни пчел и муравьев. Если бы г-н Бигорель заставил меня прочитать эту книгу другим способом, мне бы, верно, это чтение показалось скучным. Но он предварительно пробудил у меня интерес к ней, дал мне ее читать как бы в награду за то внимание, с каким я слушал его рассказ, а потому она осталась у меня в памяти на всю жизнь, точно я прочитал ее только вчера, хотя много лет прошло с тех пор, как я получил эту книгу от г-на Бигореля.
