Приключения Ромена Кальбри | страница 26

После его ухода мы сели ужинать. Я видел, что матушка не могла ничего есть. Она подолгу смотрела на меня и, когда глаза наши встречались, она отворачивалась.

Когда я ложился спать и стал с ней прощаться, она долго целовала меня и слезы смочили мне все лицо. Мне стало так грустно, что я тоже расплакался; мысль о разлуке с ней показалась мне невыносимой.

— Не плачь, родная мамочка, — сказал я, прижимаясь к ее груди, — я никогда не расстанусь с тобой и ни к кому не пойду жить.

— Нет, дитя мое, это необходимо для твоей пользы, для твоего будущего. Г-н Бигорель совершенно прав: нам надо принять его предложение и расстаться на время.

И она еще раз крепко обняла меня.

— Мы будем часто видеться Ромен!

На другой день было решено, что я буду жить у г-на Бигореля, на его острове. Мама проводила меня со слезами до плотины, мы оба плакали. На душе у меня было тоскливо и жутко. Медленно подходя к своему будущему жилищу, я увидал г-на Бигореля на пороге дома, как только он увидел меня издали, сейчас же пошел ко мне навстречу.

— Иди сюда, — сказал он, — иди сюда, Ромен! Скажи мне, дружок, писал ли ты когда-нибудь в твоей жизни письма? Нет, не писал, тем лучше. Ты сейчас напишешь своей маме письмо с извещением, что ты благополучно добрался до места, и что Суббота завтра пойдет в Пор-Дье за твоим бельем. По этому письму я увижу, что ты знаешь, и как умеешь писать и выражать свои мысли. Войди и сядь сюда.

Он ввел меня в большую залу, наполненную книгами, показал стол, где лежали перья, карандаши, чернила и бумага, и оставил меня одного.

Кроме того, что мне больше хотелось плакать, чем писать письмо, у меня заныло сердце от отрывистого и сурового обращения со мной г-на Бигореля, особенно после трогательного прощания с мамой. Но я не смел ослушаться, взял в руки перо, только решительно не знал, что писать.

Я испачкал лист бумаги слезами больше, чем чернилами, потому что дальше одной фразы: «Я пришел, и завтра Суббота придет за моим бельем», изобретательность моя не пошла.

Я чувствовал, что это слишком мало, но не был в состоянии ничего больше придумать. Уже целых четверть часа я сидел над этой лаконичной фразой, когда мое внимание привлек разговор в соседней комнате между г-ном Бигорелем и его слугой. Суббота говорил:

— Как бы то ни было, а мальчик все-таки пришел!

— Что ты думал, что он не придет?

— Я думал и думаю, что это должно изменить у нас все.

— Что это все?

— Вы, сударь, завтракаете в полдень, а я выпиваю свою «капельку» грога утром, что же мальчик будет дожидаться полудня, чтобы завтракать вместе с вами, или же он хлебнет утром со мной вместе?